– Прости меня, – шепчет она. – Мне так жаль!
Девочка чмокает губами, уткнувшись в шею матери, и хнычет, не находя молока. Входит Пэт – узнать, что случилось.
– Передвинь подушку, – говорит она. – И руку положи пониже, ей так сосать неудобно.
– Она очень тоскливо плачет. – Мэри выглядит расстроенной. – Ей одиноко. Погляди, как у нее подбородочек дрожит.
– Она голодная, вот и все, – отрезает Пэт.
Затем задергивает шторы, чтобы солнце не било в глаза ребенку, и выключает обогреватель, чтобы в воздухе было больше кислорода. Ставит на столик стакан с горячим сладким чаем для Мэри, садится на край кровати и вздыхает, глядя на малышку, отчаянно ищущую грудь.
– Невыносимо видеть, что малютка голодная, – почти плачет Мэри. – Скажи мне, что делать.
– Позволь мне покормить ее из бутылочки. Я это уже делала, помнишь? Ну, тише, тише, маленькая, – воркует Пэт. – Не плачь, не о чем горевать.
Но горевать есть о чем. Мать девочки ни на что не годится. Мэри это знает. А теперь это знает и ее ребенок.
Вечером Пэт настаивает на том, чтобы уложить Кэролайн спать в кладовке у открытого окошка.
– Она же не хочет дышать этим твоим затхлым воздухом, правда? А кладовка дальше от комнаты отца, так что девочка будет его меньше беспокоить.
Но как можно знать, жива ли твоя дочурка, дышит ли, если она спит в другом конце дома? А если ночью она проснется, разве не нужно будет к ней подойти? Разве можно заставлять ее плакать до тех пор, пока она не заснет, обессиленная от слез?
– Если ты перестанешь то и дело брать ее на руки и сюсюкать с ней, – говорит Пэт, – она очень скоро привыкнет есть и спать в строго определенное время.
– Откуда ты все это знаешь? – спрашивает Мэри.
Пэт не отвечает на ее вопрос, только хмурит брови:
– Лучше поставить ограду на краю скалы, чем станцию скорой помощи у подножия.
– Ты о чем? Что это значит?
– Это значит, что для ребенка полезнее регулярность кормления, сна и опорожнения кишечника.
Ну вот. Пэт кормит Кэролайн из бутылочки, а Мэри просто помогает. Она наблюдает за сестрой, ей хочется стать такой же опытной во всех делах. Полотенце на коленях, вода в тазике, температура которой проверяется локтем, вата, детская присыпка. Пэт показывает, как складывать подгузник, как правильно подвести пальцы, когда скалываешь его безопасной булавкой, чтобы не поранить малышку, как завязать ленточки на распашонке, как снять рубашечку через голову.
– Я тебя так люблю, так люблю, – говорит Мэри Кэролайн, когда возится с носочками и пинетками.
Она то и дело произносит эти слова вслух. Может быть, из нее и получится хорошая мама, достойная такой чудесной дочурки.
Но с каждым днем страх все сильнее. Потому что… а вдруг Пэт права, и Мэри никогда не справится с материнскими обязанностями? Вдруг отец никогда не заговорит с ней? Всякий раз, когда она входит в комнату, он демонстративно выходит. Что бы она ни сказала, делает вид, что не слышит. Разве может ребенок расти в такой атмосфере? «Ты заслуживаешь лучшего», – шепчет Мэри своей дочери.
Всякий раз, укачивая Кэролайн, Мэри не может избавиться от мысли: «Если я останусь с тобой одна надолго, то обязательно что-нибудь сделаю не так. Я могу нечаянно уронить тебя, и ты ударишься головкой, или я тебя неправильно запеленаю и могу нечаянно задушить. И чем старше ты будешь, тем скорее я смогу чем-то навредить тебе. Я могу дать тебе неправильное лекарство или не усмотрю за тобой, и ты выбежишь на дорогу. А ведь я понятия не имею, что можно, а что нельзя есть маленьким деткам, и ты, наверное, будешь голодать. Ни шить, ни вязать я не умею, так что ты то и дело будешь простывать. Если мы останемся с тобой вдвоем, хорошо, если ты доживешь до своего первого дня рождения».
Потом Мэри становится страшно из-за таких мыслей, и она крепко прижимает к себе малышку и бесконечно целует ее маленькое печальное личико.
Мэри пытается убедить себя в том, что ни в чем не виновата. Она думает об этом снова и снова. «Послушай, – говорит она себе, – все просто. Не всякая женщина – хорошая мать. Некоторым это не дано».
Она пробует придумывать истории со счастливым концом – такие, где они с дочерью вместе живут в Лондоне. Мэри – актриса, а Кэролайн достаются все детские роли вроде Пердиты в «Зимней сказке» Шекспира или Венди в «Питере Пэне». Но тут Мэри вспоминает, что Пердиту воспитал пастух, а Венди вылетает в раскрытое окно, и обе эти девочки росли без матери. Даже от ее фантазий толку мало.
Каждое утро Пэт готовит бутылочку с молоком и кормит малышку на кухне, а потом укладывает спать. Пэт разогревает отцу завтрак, дает ему с собой пакет с ланчем и провожает на работу. Пэт снова принялась за вязание. Она купила розовой шерсти и вяжет для Кэролайн кофточку. До Мэри доносится звяканье спиц. Клик-клак, клик-клак. Пэт говорит, что Мэри остается только лежать в постели и пытаться решить, как жить дальше. А Мэри никак не может избавиться от идеи о переезде в Лондон вместе с дочкой. Но стоит ей сказать об этом сестре, как та приходит в ужас и начинает рассказывать Мэри жуткие истории о девушках, которых выгоняли из гостевого дома, о хозяевах квартир, которые не упустят возможности изнасиловать незамужнюю женщину, а еще о бродягах, живущих на улице, и детишках, больных туберкулезом и укушенных крысами.
Никаких возможностей осуществить мечту. У Мэри нет денег, нет перспектив устроиться на работу, ей негде жить. А Пэт то и дело твердит ей: «Ты добилась, чего хотела».
Как-то утром Пэт велит Мэри спуститься в кухню и сесть за стол. Появляются лист бумаги и авторучка. Пэт собирается решить все вопросы раз и навсегда. Дальше так продолжаться не может. Она записывает на листке варианты будущего для Мэри. Отдать ребенка на удочерение. Этот пункт вычеркивается сразу, потому что в семье и так слишком много потерь. Придумать легенду о том, что муж Мэри погиб в автокатастрофе. И это тоже вычеркивается, потому что никто не поверит. Надеть обручальное кольцо и всем говорить, что муж работает за границей. Тоже звучит неправдоподобно. Всей семье сорваться с места и перебраться куда-то. Нет, отец слишком стар, да и ни за что не согласится. Запереть Мэри с ребенком в доме навсегда… Нет, это жестоко по отношению к малышке, и в какой-то момент соседи все равно заметят.
– Что ж, – говорит Пэт, отодвигая от себя листок, – остается одно: найти отца для ребенка.
Мэри закрывает лицо руками и борется с нахлынувшей тошнотой.
– Роберт женат! – почти кричит она.
– Мне это известно.
– Так что же ты предлагаешь?
Пэт стучит кончиком ручки по столу.
– Когда ты его видела в последний раз?
У Мэри противно щиплет в горле. Она утирает слезы.
– Четыре месяца назад.
– А у тебя ни с кем другим ничего не было? В смысле, ты уверена, что отец – Роберт? Не могло быть ошибки?
