Кейти переодела самую первую девочку в зеленое домашнее платье с розовыми цветочками, нарисовала ей ботинки. Сделала подлиннее руки, нарисовала маленькие пальцы, и эти пальцы потянулись ко второй девочке.
– Они похожи на рыбные палочки, – сказала Симона, и в ее голосе сквозила улыбка.
Она тоже удлинила руки своей девочки, и нарисованные фигурки соприкоснулись.
Кейти нарисовала ярко-оранжевое солнце. Симона – облака и дождь. А потом обе стали рисовать высоко летящих птиц. Кейти гадала, что произойдет, когда закончится все, что может быть связано с радугой. На всякий случай – вдруг Симона захочет уйти? – она изобразила дерево, потому что потом можно было превратить его в целый лес, такой большой, что придется просидеть рядом за этим занятием еще несколько часов.
– Негодная? – спросила Симона.
– Неправильная, – ответила Кейти.
– Понятно, – кивнула Симона.
– Или же такая, которая может стать кем угодно. Жизнь не стоит на месте.
Парень на велосипеде остановился прямо перед ними.
– Девчонки, вы тут типа… мешаете.
Симона ему улыбнулась:
– А у нас тут что-то вроде пункта.
– Пункта чего?
– Распознавания.
Парня этот ответ немного заинтриговал.
– И что же в вас надо распознать?
– Выживание, – ответила Симона.
– Надежду, гордость и разнообразие, – добавила Кейти, вспомнив слова с какого-то сайта.
Парень понял, о чем речь, немного смутился, но тем не менее хлопнул обеих девушек по ладони, обошел радугу и поставил велосипед к стойке. Улыбнулся и ушел, больше ничего не сказав.
– Он понял, – заключила Симона.
– А каким собирательным существительным можно назвать всех девочек? – спросила Кейти.
– Лесбийство?
Обе рассмеялись. Тело девушки согрелось, совсем как тогда, когда она напилась коктейлей на вечеринке. Не могло быть ничего лучше: вечер вторника, тепло, пальцы, перемазанные мелом, легкий ветерок, забиравшийся под платье.
Кейти пририсовала деревьям корни, изобразила между ними желуди, мысленно представив там земляных червяков и лежащий под слоем почвы гранит. Симона нарисовала костер и искры розовым и оранжевым мелками. Кейти добавила рядом палатку, Симона – одеяло.
– А ты знала, – спросила Симона, – что один малый в Америке купил дом и раскрасил его в цвета радуги только для того, чтобы разозлить священника из фундаменталистской церкви, стоявшей неподалеку?
– Дом? – переспросила Кейти. – Может быть, это станет нашим следующим проектом?
– Нашим? – хмыкнула Симона, но ее голос потеплел.
– Ненавижу Эми, – заявила Кейти.
– Она какая-то неадекватная, – согласилась Симона. – Не думай о ней.
– Я все еще ее ненавижу.
Теперь все девочки были одеты по-разному, как бумажные куклы на обложках старомодных комиксов. На рисунке появились солнце и луна, а еще бесчисленные звезды. Как бы сильно девушкам ни хотелось продолжать (Кейти, например, очень хотелось), но рисовать уже было нечего, да и места не осталось.
Кейти и Симона сидели на корточках, рассматривали свою картину и лишь время от времени наклонялись к тротуару и соединяли между собой какие-то линии. Велосипедисты обходили их стороной – не решались проехать по рисунку. Одна женщина даже прицепила свой велосипед к поручню, не стала заводить его в стойку, расположенную за спиной у девушек.
Кейти рассказала Симоне о фокуснике, которого однажды видела по телевизору. Он нарисовал мелом круг около лежащей на тротуаре пятифунтовой банкноты, и потом совсем рядом проходили толпы народа, но никто не осмеливался подобрать деньги.
– Кстати, – улыбнулась Симона, – совсем забыла сказать: тебя хочет видеть моя начальница. Я, собственно, за этим и пришла.
– Твоя начальница? Зачем? – удивилась Кейти.
– Ты похитила мел.
– Я собиралась его вернуть.
– Ну, тогда тебе придется это ей объяснить, правда?
– Смешно.
– Ты уж извини, но я обещала ей сходить и привести тебя, так что лучше поторопиться.
Симона схватила Кейти за руку, и по всему телу девушки словно промчался мощный разряд тока.
– Куда мы идем?
– Я тебе только что сказала.
– Ты что, серьезно?
– Да, она ужасно рассердилась.
Они перешли через дорогу и направились к кафе. Кейти понятия не имела, куда они идут. Симона провела ее мимо туалетов для посетителей. Потом они вошли в дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен», миновали небольшую кухню, заполненную облаками пара, где парень в колпаке шеф-повара что-то готовил. У него был странный вид – радостный и сердитый одновременно. Кейти подумала, что дверь в конце кухни ведет в офис менеджера. Неужели ее действительно отчитают за украденные мелки? Но дверь вела в кладовку. Они миновали полки, коробки, пакеты и жестяные банки с продуктами, а потом оказались в полной темноте.
Симона закрыла дверь, выключила свет и сказала:
– Насчет начальницы я пошутила.
От нее пахло разгоряченной кожей и сладкими кексами, а еще – чистящим средством, которым пользовались в кафе.
Она добавила:
– На этот раз никто не увидит.
– Мне все равно, даже если увидят.
Симона рассмеялась.
– То есть слова «вопли девочек» тебе нравятся? – И она нежно подтолкнула Кейти к закрытой двери.
– Да, и еще слова «бесстыдство девочек», – прошептала та.
Глаза Кейти привыкали к темноте. В дальней стене под самым потолком находилось маленькое окошко, в которое проникал тусклый свет.
– Теперь я вижу тебя, – сказала она.
Симона улыбнулась.
– Я тебя тоже.
Она взяла Кейти за руку и поцеловала каждый палец. Кейти зачарованно смотрела на нее.
– «Богиня девочек», – прошептала девушка.
Симона засмеялась.
– Урок номер четыре. Предупреждаю, теперь это станет твоей манией. Готова?
Кейти кивнула.
– Мы самые красивые люди, которые когда-либо жили на свете, – прошептала Симона. – Ты знала об этом?
– Да, – кивнула Кейти.
– Да? – переспросила Симона.
– Да, – повторила Кейти.
Симона обняла ее. Кейти провела пальцами по ее спине, нащупала жемчужинки позвонков. Симона ахнула. Такого звука Кейти раньше никогда не слышала. Это было так ново, что сердце екнуло. Мгновение словно бы повисло в воздухе.
