– Зато ты как был тупицей, так и остался! Добился своего? – зло спрашиваю я у Валентина.
Он устало качает головой:
– Нет, я просто не сдержался.
– Не сдержался и обидел чувства других людей, Вал? Серьезно?
Он пожимает плечами:
– Каждый развлекается как может.
– Она тебе нравится? – прямо спрашивает Лео, который все это время старался делать вид, что его нет.
Вал закатывает глаза.
– Я извинюсь, – вместо ответа говорит он, но я не позволяю ему уйти:
– Друзья не должны вести себя как последние твари. Объясни, зачем ты это сделал?
Валентин тяжело вздыхает:
– Эстель, люди не святые. Извини, что неидеальный, но можно подумать, ты у нас мадемуазель парфет!
– При чем тут я?!
– Притом что с тобой тоже не все в порядке! Ты не хочешь объясниться с Лео? Ему, между прочим, тоже нужна причина: Лео, извини, ты мне не нравишься, потому что… Или, Лео, извини, у меня есть парень… А может, Лео, прости, я лесбиянка!
– Не неси чушь, Вал, – резко обрывает его Лео.
– Я не лесбиянка, – хриплым голосом произношу я в ужасе от услышанного.
– Тогда почему ты никого не замечаешь? Почему не реагируешь на внимание к себе? Что за хрень в твоей голове? Ведь ты не выносишь даже дружеских прикосновений!
– Хватит! – гремит Лео, но Валентин на него даже не смотрит.
– Не копайся в моей голове, – сквозь зубы выплевываю я.
Он тычет в меня пальцем:
– Вот видишь, ты даже сейчас не отвечаешь! Но ты и не обязана, Эль. Твоя жизнь, делай с ней что хочешь, но не лечи меня, окей?
Он вновь пытается обойти меня, и я опять преграждаю ему путь.
– Объясни, иначе ты мне не друг, – произношу я со всей серьезностью, и Валентин замирает.
По его лицу видно, он знает – я не шучу.
– Я не хотел никого задевать, – начинает он и поднимает голову к потолку. – Я не подозревал, что дело в твоем брате… Видел, что она закрывается ото всех, но не знал, в чем причина, точнее, в ком. А сейчас я понял, что и она ему нравится, и не удержался, ясно? Захотелось позлить его.
– Почему?
Вал опять молчит, а потом его прорывает.
– Он ее не заслуживает. Серьезно! Этот человек учил меня снимать девчонок, Эль! – Он нервно проводит рукой по волосам.
– Ты, что ли, влюблен в нее? Это ревность?
Валентин, теряя терпение, взрывается:
– Я не влюблен в нее, окей? Я ее друг. И, может, я повел себя не по-дружески, но моя реакция была лишь вспышкой возмущения. У тебя клевый брат, и все дела, но он разобьет ей сердце. А она лишь с виду рыцарь в железных доспехах, – он запинается и, тяжело вздохнув, восклицает: – Не могу поверить, что она так вляпалась! Мне нужно найти ее.
– Стой, – растерянно прошу я, абсолютно сбитая с толку. – Ты просто так сильно переживаешь за нее? И почему ты решил, что она ему нравится?
Валентин закатывает глаза:
– По-твоему, друзья не должны быть тварями, но переживать друг о друге они не могут? Или мне обязательно умирать от любви к ней, чтобы она была мне не безразлична?
Я качаю головой:
– Конечно, нет…
Он не дает мне договорить:
– Она ему нравится! Это очевидно! Кто будет выписывать пятьдесят штук на благотворительность вот так, сидя за столом на кухне? Это импульсивное решение. Почему? Потому что ему хотелось сделать ей приятное. И не говори, что не заметила, как он взглянул на меня. Поверь, тут и не пахнет братской защитой. Мне нужно найти ее!
С этими словами он выходит из кухни. В моей голове – беспорядок.
– Думаешь, он все-таки ревнует? – спрашиваю я Лео.
– Нет. Если бы ревновал, сказал бы прямо. Он не тот человек, который будет ходить вокруг до около. Но он верный друг: когда я вернулся из больницы, жил у него. Вал не ходил в прошлом году в школу из-за меня, поддерживал в больнице и на физиотерапии. Он поставил мои интересы выше своих. Правда, странно? С виду придурковатый паренек, а на деле он мне супы готовил.
Я киваю и устало тру глаза. В голове проносится мысль: «Все не то, чем кажется».
Лео подходит близко, я бы даже сказала слишком близко, и я чувствую его присутствие спиной.
– Эль, у тебя кто-то есть? Ответь мне, пожалуйста, честно и прямо.
Я поворачиваюсь к нему и обессиленно кричу:
– Лео! Отстань от меня!
Он краснеет. Наступает угнетающая тишина, которую нарушает его нервный смешок.
– Заслужил, не спорю, – очередная пауза. – Я правда ждал твоего возвращения, только в моих мечтах все было иначе, – тихо произносит он.
– Жизнь – не мечта, – шепчу я в ответ.
Он кивает, а потом наклоняется и обнимает меня:
– Я лишь хочу, чтобы у тебя все было взаимно. Я ведь твой друг, Эль. Старый добрый Лео.
Я обнимаю его в ответ и чувствую, как слезы собираются в уголках глаз.
Марион однажды сказала, что, если я почувствую хорошее отношение со стороны парня, возможно, меня отпустит, и я смогу влюбиться в этого человека. Лео относится ко мне очень хорошо. Он добрый, умный, с ним весело проводить время. И у него есть сердце: большое, чуткое, сопереживающее. Но нет главного. Того, что забрал у меня Квантан Делион. И мне страшно, что я никогда не смогу вновь обрести эту частичку себя.
– Прости меня, Лео, – ломающимся голосом прошу я и начинаю плакать.
Он обнимает меня крепче, и я чувствую, как его рука гладит мои волосы.
– Если тебе нужна помощь, только скажи, – говорит он, и я начинаю плакать еще сильнее.
Мне нужна помощь, абсолютно точно нужна. Но есть ощущение, что мне может помочь всего один человек. Один-единственный. Тот, у кого я не могу ее попросить.
Вместе с Лео мы поднялись наверх и застали Марион и Валентина в моей комнате на полу. Они тихо переговаривались. Голова Марион лежала на его плече, и он аккуратно гладил ее волосы. Я тихонько постучала в открытую дверь, привлекая их внимание и оповещая о нашем с Лео присутствии.
Марион приподняла голову и похлопала по пустому месту рядом с собой.
– У тебя в комнате вид лучше, – шепчет она. – Это всегда было первым пунктом в списке ненависти к тебе, – с усмешкой говорит она, и я хмыкаю:
– Завистливая стерва.
Я сажусь рядом с ней, Лео следует моему примеру. Четыре пары глаз смотрят на ночной Париж и серые крыши, которые освещает полная луна, на горящую золотом башню. Окно открыто, и свежий осенний, еще теплый воздух залетает в комнату. В какой-то момент глаза у всех начинают слипаться, и мы, одетые, не почистив зубы, запрыгиваем все четверо в мою большую, но все же двуспальную кровать.
