Я крепко обнимаю папу за плечи, вдыхая знакомый с детства запах.
– Я люблю тебя, пап, – шепчу ему в грудь.
Марион обнимает меня со спины и шепчет с сарказмом:
– Какой трогательный момент, я сейчас расплачусь.
Я фыркаю, и она обнимает меня еще крепче.
В комнату заходит Мари и, увидев нас троих и нелепое, но безумно теплое объятие, начинает искренне улыбаться.
– Не хочется вам мешать, но машина ждет нас внизу, – сообщает она.
Марион ловит ее руку и тянет к себе:
– Давай, мам. Горячие медвежьи объятия.
Мари смеется и неуклюже приобнимает нас. У меня в голове пролетает слово «семья». Не идеальная, со своими скелетами в шкафу и полным ведром непонимания. Но семья. И от этой мысли на душе становится тепло.
В Париже всего девять отелей, которые носят громкий титул Palace. Наш вечер проходит в одном из них – во дворце «Бристоль», который находится в самом центре, неподалеку от резиденции президента Франции – Елисейского дворца, на улице Фобур-Сент-Оноре. Отель очень красивый, в стиле роскошной классики, и открыт в далеком 1925 году, а его гостями были известные личности «века джаза»
[9]. За это я люблю Париж больше всего на свете: здесь можно гулять, смотреть и вдохновляться тем же, чем вдохновлялись великие люди прошлого. В «Бристоле» есть зал «Версаль», его и сняла фирма моего отца, чтобы отпраздновать удачную сделку. Зал вмещает 250 человек, но мне кажется, пришло гораздо больше гостей. Помещение светлое и помпезное. На стенах нарисован Версальский сад, его фонтаны и бескрайние зеленые просторы. На потолках сверкают позолоченные люстры, столы накрыты белоснежными скатертями, и в центре каждого – композиции из белых роз. Вокруг суетятся официанты в наглаженных рубашках и галстуках-бабочках, оркестр играет приятную классическую мелодию. Мероприятие выглядит идеально и изысканно.
Мари довольно улыбается: организацией занималась она лично.
– Я познакомлю вас с парочкой перспективных парней, не уходите далеко, – тихо предупреждает она, пока мы вежливо здороваемся с незнакомыми людьми и делаем вид, что не замечаем любопытных взглядов.
Марион подавляет смешок и, подмигивая, говорит мне:
– Конечно, ведь ради этого мы сюда и пришли.
Мар плавно плывет, гордо выпрямив спину. Мужчины с восхищением следят за ее передвижением по залу. А я вижу, как она крепко стискивает руками сумочку и натянуто улыбается. В жизни бывают особенные дни, которые все меняют. Сегодня у нее такой день. От того, как пройдет их встреча, многое зависит.
Я подхожу вплотную к Марион и шепчу:
– Ты очень красивая, а он, слава богу, не слепой. Так что перестань нервничать, все будет хорошо.
Ее губы дергаются в усмешке, и на душе у меня становится спокойнее.
– Там парень глаз с тебя не спускает, – сообщает она.
Я лишь пожимаю плечами. Меня даже не интересует, как он выглядит. За нашими спинами гремит веселый голос Антуана.
– Я сейчас представлю тебя своим дочкам, – говорит он какому-то мужчине.
– Эстель и Марион, это мой старый друг детства, месье Роман. Он приехал из Бразилии, чтобы поздравить меня!
Роман улыбается:
– Красотки! Явно пошли не в тебя.
Папа начинает хохотать с Романом на пару. Затем к ним подходит жгучая брюнетка в ярко-красном платье. Ее кудри закрывают всю спину, а темный насыщенный цвет глаз гипнотизирует.
– Кассандра, – представляет ее Роман. – Я тоже приехал с дочерью.
– Приятно познакомиться, – вежливо отвечаем мы с Марион, и начинается светская беседа ни о чем.
Я в ней не участвую, передав пальму первенства Марион. Между ней и Кассандрой чувствуется неприязнь, которая часто вспыхивает между двумя красивыми девушками. Каждая считает себя лучшей и неповторимой. Сами того не ведая, они начинают соревноваться, между делом расхваливая себя и свои достижения. Мне такие ситуации кажутся нелепыми. Я никогда ни с кем не соревнуюсь и ничего никому не доказываю. Стоит отметить, такие девушки иногда пытаются вывести меня из себя. Но я не ведусь на глупые провокации.
– А где твой сын? – спрашивает Роман и добавляет: – Думаю, их стоит познакомить с Сандрой.
Я вижу, как Марион стискивает свой клатч до такой степени, что пальцы белеют.
– Боюсь, вы опоздали, – невинно начинаю я. – У моего брата уже есть тайная пассия, которой он очень дорожит.
Папа давится шампанским и с любопытством глядит на меня.
Я выдерживаю его взгляд с той же милой улыбкой на лице, затем смотрю на Кассандру, которая кажется задумчивой. Роман открывает рот, чтобы что-то сказать, но его перебивают.
– Что я вижу? Это моя сестра, и в строгом костюме?! – слышится голос Алекса.
Я подпрыгиваю на месте и поворачиваю голову в надежде, что он не слышал моей последней фразы.
Алекс улыбается мне, а я разочарованно вздыхаю. Я так мечтаю, чтобы его улыбка стала прежней, а взгляд более беззаботным. Алекс хорошо выглядит: крепкий в плечах, высокий. Он видный и привлекательный. Но я замечаю круги под глазами. И он даже не побрился перед приемом – настолько ему все равно. Его взгляд незаинтересованный, скучающий. Быть здесь ему явно не нравится – об этом говорит натянутая улыбка. Последние два года мой брат только и делал, что работал.
Я стискиваю его в объятиях так крепко, что, кажется, сейчас треснут кости.
– Я очень скучала по тебе!
– И я по тебе, моя самая красивая.
– А вот и он, мой сын, виновник данного торжества, так как дело курировал он, – Александр.
Красивые темные глаза Кассандры сверкают, а губы, накрашенные яркой красной помадой в цвет платью, расплываются в улыбке.
– Кассандра, – говорит она, протягивая кисть. – Наши имена созвучны.
Марион берет бокал шампанского, ее руки трясутся.
Алекс знакомится с гостями, затем на автопилоте протягивает руку Марион.
– Мне назвать свое имя? – с иронией спрашивает она, и Алекс застывает.
– Марион? – удивленно произносит он, округлив глаза.
Мар смеется:
– Она самая.
Александр разглядывает ее, будто не может поверить.
Марион порывисто вздыхает.
– Может, и меня обнимешь, наконец? – ехидно интересуется она.
Алекс приходит в себя и улыбается в своей особой манере:
– Конечно, иди сюда.
