Приблизительно на половине пути он услышал, как Дирк ван Комбаст говорил:
– Эту крысу я нашёл на вашей террасе, госпожа Тепез.
Михай Тепез уже достиг верхней ступени и увидел, как его смертельно бледная жена таращится на крысу, которую Дирк ван Комбаст покачивает у неё под носом, держа за хвост.
Прежде чем Эльвира смогла что-то ответить, Михай Тепез ринулся к господину ван Комбасту. Он всплеснул руками и вскричал:
– Раттатуя! Наша любимая Раттатуя! Что вы с ней сделали, изверг вы этакий?
Господин ван Комбаст растерянно переводил взгляд с крысы на господина Тепеза:
– Что-что?
– Моя жена и мои дети в шоке! Вы только посмотрите, как они побледнели! Бедная маленькая Раттатуя! Целый день мы её искали, но тщетно – и вот такая встреча!
Дака первая всё поняла. Она бросила на пол барабанные палочки, закрыла лицо ладонями и жалобно завыла:
– Я всегда носила её на плече. Она никому не сделала ничего дурного.
Сильвания достала носовой платок и громко всхлипывала:
– А я выкормила её из бутылочки и пела ей колыбельные песни. Она была солнышком нашей семьи.
Госпожа Тепез тем временем тоже опомнилась от своего шока:
– Такая милая крыска, как Раттатуя, бывает только раз в жизни. Нам её никто не сможет заменить. – Она всхлипывала и делала вид, что хочет погладить дохлую крысу, но всё же в последний момент отдёрнула руку и разразилась слезами. – Что вы с ней сделали? Мучитель животных! Бесчувственный монстр!
Господин ван Комбаст потерял свою улыбку Щелкунчика. Рот его превратился в букву «О». Он растерянно переводил взгляд с одного Тепеза на другого.
– Но я… то есть… этот труп…
При этом слове госпожа Тепез, Сильвания и Дака взвыли в один голос.
Господин Тепез откинул свою гриву назад и вздёрнул подбородок вверх:
– Вы общественно опасный человек! Вы душевнобольной, вы чудовище, вас надо упрятать в сумасшедший дом!
Верхняя губа Дирка ван Комбаста задрожала.
– Сумасшедший дом?
– Вы подлый убийца домашних животных, – продолжал господин Тепез. – Я подам на вас в суд!
– Но… это же не так, я ведь только… крыса… эта милая Раттатуя… я бы никогда в жизни… – Господин ван Комбаст бережно положил крысу на пол на пластиковый пакет. Затем стал оттягивать с горла воротник, чтобы не задохнуться. – Я, э-э… кажется, мой телефон там только что звонил. Я должен, к сожалению, уйти.
Он проскользнул между господином и госпожой Тепез, прорываясь к лестнице.
Михай Тепез посмотрел вслед убегающему соседу и с расстановкой произнёс:
– С вами свяжется мой адвокат!
Внимание – кусачий папа!
Дака каталась по полу, от смеха держась за живот.
– Солнышко нашей семьи!
Сильвания крепко держалась за свою виолончель и между приступами смеха повторяла:
– Наша милая маленькая Раттатуя!
Господин Тепез поглаживал свои лакричные усы, которые от смеха закручивались ещё больше.
Госпожа Тепез разглядывала крысу на полу и кривилась. Потом подняла взгляд на мужа:
– Как эта дохлая крыса попала к нам на террасу?
– Эм-м, ну, это я очень легко могу тебе объяснить, – начал господин Тепез.
Но жена его перебила:
– Не надо мне сказок. Я хочу немедленно узнать правду.
– Ах, правду. Ну, тогда… А жаль, у меня в запасе была такая хорошая история. – Михай Тепез споткнулся о серьёзный взгляд жены и быстро продолжил: – А правда проста и неприглядна. Однажды ночью я проголодался. Так бывает. И… эм-м… я был не только голоден, но и самую малость, чуточку ревнив. И я подумал: что поможет от этого лучше, чем посещение твоего очаровательного арендодателя? Было самое время мне его узнать, да и ему пора было со мной познакомиться. Итак, я полетел к этому господину доктору Штайнбрюку. Одним дружеским укусом я хотел сразу же сломать лёд между нами, но наткнулся только на его подголовник. Эльвира, ты это слышишь? Парень носит подголовник! Но это же за рамками приличия! Я был так ошеломлён, что сразу улетел прочь. После этого я был уже не только голоден, но ещё и разъярён. Ну вот, и тогда я, чтобы утешиться, позволил себе крысу. Вампир знает, что делает. Ведь крысы обычно не носят подголовников.
Эльвира Тепез непонимающе уставилась на мужа:
– Ты попытался укусить моего арендодателя?
Господин Тепез пожал плечами:
– Я же сказал – из этого ничего не вышло.
У Эльвиры глаза на лоб полезли.
– Михай! Тебе нельзя здесь летать ночами по округе и кусать каких бы то ни было людей.
– Так ведь я его и не укусил.
– Но ты хотел!
– А что мне ещё оставалось?
Эльвира Тепез ошеломлённо смотрела на мужа:
– Может, просто оставить его в покое?
– Тогда, может, ему следовало просто оставить в покое мою жену? – ответил господин Тепез, скрестив руки на груди. – Он первый начал! Не я!
Сильвания и Дака прекратили смеяться и внимательно следили за диалогом родителей. Уже не в первый раз господин Тепез проявлял свою ревность. Не в первый раз он наносил поклоннику Эльвиры разъяснительный визит. И не в первый раз родители из-за этого ссорились. Девочки знали, что они помирятся. И всё равно Сильвания находила их разговор волнующим. Просто не было на свете ничего более интересного, чем пылкая страсть, ревность и любовные драмы. Она подпёрла голову руками и слушала разгорячёнными ушами.
Дака, наоборот, предпочла бы заткнуть себе уши. Родители вели себя просто позорно. В конце концов, ведь они были родители, а не какие-нибудь подростки в фильме про любовь. Дака откашлялась:
– А не могли бы вы всё остальное выяснять в гостиной?
Господин и госпожа Тепез удивлённо оглянулись на дочерей. Они явно забыли, где находились.
– О, извините, конечно! – быстро сказала госпожа Тепез.
– Но впредь закрывайте дверь террасы, – посоветовала Дака.
– И прихватите с собой крысу, – сказала Сильвания.
Несколько секунд спустя господин Тепез, госпожа Тепез и Раттатуя оставили девочек наедине.
Сильвания вздохнула и упала на свою железную кровать.
– Ну, разве это не безумно романтическое доказательство любви?
Дака почесала голову барабанной палочкой:
– Что именно? То, что они забрали Раттатую с собой?
– Гумокс! Конечно же, я имела в виду укус. Представь себе, что у тебя есть друг…
– Погоди-ка, – подняла руку Дака. – Ты имеешь в виду настоящего такого друга, который лапает тебя потными ладонями, всё время хочет тискаться и косеет, свихнувшись на теме любви? Можешь про это забыть!
