– Да, они сверкают, как море на солнце, а когда она идёт, её волосы колышутся, словно золотая пшеница на ветру, – мечтательно сказала Сильвания.
Она не знала, то ли это ей самой пришло в голову, то ли она прочитала про пшеницу на ветру в какой-то книге.
– А ты видела, какой крутой череп с костями она нарисовала у себя на руке? – спросила Дака.
Сильвания согласилась:
– Она наверняка талантлива во всём.
– А как она хорошо пахнет. Даже слегка с гнильцой, – добавила Дака.
Какое-то время сёстры шли молча. Потом Сильвания вздохнула:
– Разве не круто было бы иметь такую подругу, как Хелене?
– Ещё бы. Но теперь нам об этом лучше забыть. Или ты думаешь, что такая девочка, как Хелене, захотела бы иметь в подругах двух сестёр, которые громко пукают, храпят на уроке и пускают слюни?
Сильвания закусила губу:
– Пожалуй, не захотела бы.
Она стала нашаривать цепочку с амулетом у себя на шее, чтобы успокоиться. Она щупала на шее слева, потом на шее справа. Потом ощупала даже затылок, потом ключицы. Ничего!
– Моя цепочка! – вскричала Сильвания. – Моя цепочка пропала!
– Что? – Дака сейчас же обшарила сестру, как это делают полицейские, по всему телу.
– О нет! Если она правда пропала, то… – Сильвания жалобно застонала. Она стала задыхаться, вокруг глаз у неё обозначились красные круги, а руки начали дрожать.
Она боялась даже представить себе, что будет, если цепочка не найдётся. Во-первых, это была особенно ценная и красивая цепочка. Она была золотая, а кулон, овальный, украшенный витиеватой гравировкой, мог открываться и защёлкиваться. Во-вторых, в этом кулоне хранилось кое-что особенное. Он был не только красивый, но жизненно важный для Сильвании: портрет бабушки… Родная земля… Бабушка Жежка выглядела на портрете очень красиво и на двадцать лет моложе (художник дал волю своей фантазии) – Сильвания любила эту миниатюру, но не она была жизненно важной, а родная земля.
Потому что, не имея хотя бы нескольких крошек родной земли в непосредственной близости от себя, любой вампир и полувампир всегда слабел. Сильвания знала, что от этого можно заболеть на неделю, а то и на месяц, смотря по тому, насколько силён был вампир.
Дака посмотрела на сестру и спросила:
– Ты уже чувствуешь себя вялой и безучастной или, может, у тебя боль в конечностях?
То были первые симптомы болезни.
Сильвания подняла руку и повертела головой:
– Не знаю. Но ощущения уже какие-то странные.
– По крайней мере, у тебя нет зуда. – Дака вдруг прыснула и едва могла сдержать смех: – А помнишь, как Богдан тогда на классном вылете всё пошатывался и чесал себе то живот, то попу?
Сильвания кивнула. Тогда Богдан забыл дома свою землю, а улетели они далеко от родных мест. За каких-то пару часов он совершенно свихнулся. Сперва его шатало, он чесался, потом стал путано говорить, а под конец вообще упал в обморок. Тогда Сильвания привела его в чувство своей родной землёй из кулона.
– Не знаю, чего тут такого смешного, – сказала Сильвания, сделав строгое лицо. – Жизнь Богдана была в опасности.
Дака перестала смеяться. Сильвания была права. Если вампир – или полувампир – в течение суток не имеет возможности прикоснуться к родной земле, он впадает в глубокую кому. Только могучим вампирам удаётся выйти из неё. Все остальные считай пропали.
– Мы отыщем твою цепочку, – твёрдо пообещала Дака. – А пока ты можешь вложить пару крошек родной земли между пальцами ног, как я.
– Да ты в своём уме? Это же просто противно!
Дака пожала плечами:
– Как хочешь.
– Что же нам теперь делать? – Вокруг глаз Сильвании снова наметились красные круги.
– Искать цепочку, – сказала Дака, неожиданно схватила сестру за лодыжки и перевернула её вниз головой.
Но из той ничего не выпало, кроме мини-сардельки, которую Сильвания быстренько схватила и снова спрятала, пока Дака не увидела.
– А сегодня утром она ещё была на тебе? – спросила Дака.
– Думаю, да. – Сильвания рылась в своей школьной сумке. Но ничего не нашла.
– Может, ты обронила её на велодорожке? Или при столкновении с господином Граупом.
– Или потом в школе.
– Может, нам вернуться в школу и поискать там?
Сильвания испуганно выпучила глаза. Она представила себе, что снова нужно возвращаться в это здание ужаса и, может, опять повстречать там господина Граупа, и у неё тут же начались колики в желудке.
– Ах, успеется и завтра, – тихо произнесла она. – Я лучше поставлю ноги на полчаса в папин кошачий лоток, тогда и наберусь сил.
Дака наморщила лоб:
– Ты думаешь, этого будет достаточно?
– Наверняка. И кроме того, вдруг я потеряла цепочку ещё дома. Но… – Сильвания нагнулась к сестре и шепнула: – Ни слова маме и папе. А то они разволнуются.
Дака заговорщицки кивнула.
Двойняшки шли мимо серебристого спортивного автомобиля, припаркованного у дома № 21. Они были слишком поглощены своими мыслями, чтобы заметить водителя, который тихо сидел в машине, опустив стёкла.
Госпожа Тепез распахнула дверь ещё до того, как Дака вставила в замочную скважину свой ключ.
– Рассказывайте, как прошёл первый школьный день? – Глаза у неё горели.
– Супер, – в один голос ответили Дака и Сильвания.
Карпатский тюльпан
Эльвира Тепез была в хорошем настроении. Это случалось не так уж редко. Но сегодня её хорошее настроение было особенно хорошим. Она подписала договор аренды – аренды её первого собственного магазина под названием «Крышки унитазов». Эльвира Тепез не сомневалась, что займёт свою нишу на рынке.
Магазин, правда, был маловат, но тем уютнее он казался. «Атмосфера продаж» – вот ключевое слово, и этот магазин такой атмосферой обладал. А ещё у магазина был симпатичный арендодатель. Тот уже упомянутый поздний завтрак с Петером был превосходным не только в кулинарном смысле. Эльвира наконец-то наговорилась вдоволь. Этот Петер оказался и впрямь очаровательным человеком и даже принёс ей букет цветов, причём огромный. Какая это удача – иметь такого арендодателя, как Петер!
Господин Тепез смотрел на это иначе. Он находил весьма подозрительными арендодателей, которые приглашали его жену на поздний завтрак и одаривали букетами. Ему даже не надо было сперва знакомиться с этим Петером, чтобы считать его несимпатичным. Но госпожа Тепез была слишком хорошо настроена, чтобы правильно истолковать странное настроение мужа. (Кроме того, у Михая Тепеза было в запасе много настроений, которые могли меняться ежесекундно. За ними иной раз не удавалось поспеть.)
