– Чушь, – сказала она ледяным голосом. – Это совершеннейшая чушь. У вас нет доказательств.
– Мисс Белл хотела встретиться с вами тем вечером, – внезапно сказала Мамзель. – Я сейчас вспомнила. Об этом вы говорили в учительской, и я была там.
– Помолчи, – огрызнулась мисс Гриффин.
– Вот уж не буду! – продолжила Мамзель с оскорбленным видом. – Я говорю правду, и я готова повторить это в суде.
– И ты думаешь, они тебе поверят? Да ты даже не из Франции!
– Я же тебе говорила, Мамзель мне нравится, – прошептала я на ухо Дейзи.
– Тс-с-с, она еще не попалась, – прошептала Дейзи в ответ.
– Помимо заявлений свидетелей, – невозмутимо произнес инспектор, – у меня еще есть заявление об увольнении мисс Белл и предсмертная записка мисс Теннисон, и их почерк сравнили с вашим. Кроме того, мои люди сняли отпечатки пальцев с машины мисс Теннисон и с тележки из кладовки спортзала, чтобы сопоставить их с вашими.
– Я уничтожила письмо об увольнении, – резко ответила мисс Гриффин. – А отпечатки могли попасть туда когда угодно.
– Женщина, которая прибирается в доме мисс Теннисон, по фотографии опознала вас. Это вы приходили в гости к мисс Теннисон в субботу вечером, – продолжил инспектор.
– Фотография ничего не доказывает, это всем известно!
Меня невольно впечатляло, как ловко и нагло мисс Гриффин отрицает все обвинения. Я бы не смогла лгать так быстро и так складно. Но у нее, должно быть, был в этом большой опыт.
– Кроме того, ваши отпечатки нашли на бутылке веронала в комнате мисс Теннисон.
Мисс Гриффин совершенно неприлично фыркнула.
– Это просто смехотворно. А теперь вы ждете, что я начну изворачиваться и скажу, что была в перчатках? Вы можете обвинять меня в чем угодно, но я думаю, что вы не сможете даже довести это до суда. Если вы рассчитывали получить признание, я вас разочарую.
И она улыбнулась. Это была самая пугающая улыбка, которую я когда-либо видела. Будто улыбнулся не человек, а заводной механизм.
– Вот как, – сказал инспектор Пристли. – Но у меня есть еще одна улика, может, она на вас повлияет?
И он достал дневник Верити.
– Ох, что же это? – прошептала мисс Хопкинс, обращаясь к Единственному, будто они смотрели спектакль.
Мисс Гриффин сидела совершенно неподвижно, но на ее лице отразилось напряжение.
– Именно этим дневником мисс Белл собиралась шантажировать вас, – сказал инспектор. – И это изумительное чтение – я полагаю, что вы, мисс Гриффин, в курсе. Предполагаю также, что вы понимаете: одного этого дневника достаточно, чтобы вас выгнали из школы, чтобы вы никогда больше не смогли преподавать, а может быть, даже чтобы вас осудили за прошлые преступления. Кроме того, его содержимое – убедительнейший мотив для двух убийств, которые вы совершили. Вот что у меня есть против вас.
12
Потом, когда мы обсуждали все это, Дейзи клялась, что в конце своей речи инспектор Пристли поклонился, как фокусник, который только что удачно исполнил свой номер, – но я думаю, что просто она сама мечтала так сделать. В любом случае все равно никто уже не смотрел на инспектора – все уставились на мисс Гриффин. А она начала дрожать, как механическая фигура, у которой кончился завод, а из ее рта вырывались короткие шипящие звуки.
– Как вы нашли его? – судорожно спросила она. – Как вы узнали… кто вам сказал… Я же все обшарила в поисках этого дневника!
– Боюсь, что раскрывать источники не в моих правилах, – ответил инспектор.
Мисс Гриффин огляделась по сторонам, будто увидела всех в первый раз: мисс Лэппет, дрожащую в своем кресле, как студень, мисс Хопкинс, которая в поисках защиты вцепилась в руку Единственного, мисс Паркер, которая все сильнее багровела от ярости, Мамзель, выглядевшую так, будто она разглядывала приставшую к подошве грязь… А потом мисс Гриффин повернула голову и пристально посмотрела на бархатную портьеру, за которой прятались мы. Готова поклясться, что она посмотрела прямо на меня.
Я отшатнулась в душную темноту, задев край портьеры, и она, должно быть, увидела это, даже если раньше не была уверена, что мы тут.
– Дубина! – выдохнула Дейзи. Конечно, она смотрела не отрываясь. Чтобы Дейзи отвлеклась от такого интересного зрелища, понадобилось бы что-то более существенное.
Из соседней комнаты донесся вопль, едва похожий на человеческий. У меня ушло несколько секунд, чтобы различить слова: «УЭЛЛС! ВОНГ!»
Что-то с грохотом упало на пол, затем послышались звуки драки, голоса и глухой удар, а потом я услышала, как инспектор, стоя совсем рядом с нашей портьерой, произнес:
– Я арестовываю вас за попытку нападения на офицера полиции, а также за причастность к смерти Джоан Белл, Амелии Теннисон и Верити Абрахам. Ведите себя тихо, и мне не придется делать ничего, о чем я потом буду жалеть.
На некоторое время воцарилась тишина, а затем Дейзи с упоением воскликнула:
– Он задержал ее! Классно!
Для мисс Гриффин все было кончено.
Мне все еще странно думать о том, что эта история кончилась лишь недавно. Я нашла тело мисс Белл в спортзале 29 октября, а сегодня уже 18 декабря, и на следующей неделе – Рождество. Я в Фоллингфорде, дома у Дейзи. Повсюду развешаны бумажные гирлянды, дом украшают ароматными еловыми ветками, а с кухни приносят огромные подносы с печеньем и пирожными. Собаки постоянно пытаются добраться до них, и это ужасно раздражает маму Дейзи.
На самом деле последнее полугодие окончилось в день, который я только что описала. На какое-то время мы все решили, что и Дипдину тоже конец. После этой сцены в кабинете музыки полиция проводила нас с Дейзи обратно в Дом. Нас отвел туда высокий строгий полицейский, потому что инспектор Пристли был занят – арестовывал мисс Гриффин. Высокий полисмен велел нам не говорить никому ни слова, даже если нас будут пытать (я думаю, он шутил, хотя я не уверена), но к тому моменту, когда во вторник вечером закончились занятия, все уже знали, что мисс Гриффин арестовали за убийство мисс Белл и мисс Теннисон.
Несколько семиклассниц видели, как полиция уводит прочь мисс Гриффин, закованную в наручники, – хотя учителя изо всех сил пытались это скрыть, утаить шило в мешке было невозможно. Сначала некоторые отказывались верить, что она совершила эти убийства, и возникло множество гипотез о коварных бандах, но в конце концов обрывочные сведения о происшедшем постепенно выходили на поверхность, и всем становилось ясно, что же случилось на самом деле.
С того дня казалось, что взрослые полностью забыли о нас – даже смотрительница была занята тем, что давала показания полиции, – так что и столовая работала не по расписанию, и мы болтались по школе, ничего не делая. Мы сидели в комнате отдыха, играли в карты партию за партией и делились слухами об убийствах. Я знала, что Дейзи до смерти хочет похвастаться нашим участием в деле, но из-за обещания, которое она дала инспектору, ей пришлось прикусить язык. Нам обеим хорошо удавалось производить впечатление, что мы знаем об этом деле не больше, чем остальные девочки.
