Все утро мы проводим под яблоней. Трава мокрая после вчерашнего дождя, но это нас не останавливает. Мы стелим два пледа и, прихватив круассаны и фрукты, лежим под цветущим деревом, дыша свежим прохладным воздухом и запахом мокрой травы. Небо над нашими головами пасмурно-серое, ветерок колышет маленькие белые цветочки, а мы лежим под ними и слушаем пение птиц.
И мы целуемся, целуемся без конца… и обнимаемся. Мне никак не оторваться от него, мои губы онемели и немного болят, но это такая приятная боль! Мы просто не можем остановиться, не можем перестать нежно касаться друг друга. Его запах, его улыбка, его глаза… Я бы хотела остановить время и остаться на всю жизнь в этом мгновении, но секунды безжалостны, они бегут вперед, оставляя все в прошлом…
В четыре часа дня мы подъезжаем на мотоцикле к кованым воротам особняка бабушки Делион, и я грущу. Мне понравился мир, где Рафаэль принадлежит мне одной, где существуем только он и я.
Рафаэль припарковывает мотоцикл, снимает шлем, и мы слышим гул. Громкий, настойчивый, неприятный.
– Мои родители улетают, – громко говорит Рафаэль.
Я удивленно смотрю на него:
– Мы должны попрощаться?
– Если успеем.
Он помогает мне слезть с мотоцикла, мы идем куда-то по узкой дорожке, и я впервые в жизни вижу так близко настоящий вертолет. Перед ним стоит вся семья, его винты уже раскручиваются. При виде нас Пьер что-то говорит, но в нарастающем гуле его слова до меня не долетают. Очевидно, все прощаются. Родители кузенов что-то говорят своим детям. Мы с Рафаэлем подходим ближе, и радостная улыбка на лице Изабеллы немного выбивает меня из колеи, но я, конечно, понимаю, что улыбается она ему, а не мне. Изабелла подходит к сыну и крепко обнимает его.
– Как хорошо, что ты успел, – она целует Рафаэля в щеку, и я вижу, как он смущенно ей улыбается. – Я люблю тебя и горжусь тобой. Запомни, ты – моя гордость. Самое лучшее, что случалось в моей жизни. – Изабелла похлопывает его по груди. – Лучше сына нет ни у кого.
Рафаэль опускает глаза и прикусывает губу. Ему явно не по себе, он не из тех, кто легко принимает комплименты. Я вижу, что слова матери заставляют его почувствовать себя виноватым. Да, именно чувство вины мелькает у него в глазах, а еще – неловкость и легкая грусть. Изабелла с искренней улыбкой в очередной раз обнимает Рафаэля, и он обнимает ее в ответ. Мое сердце сжимается, потому что в последний раз меня так обнимала бабушка, и с тех пор прошло четыре года. Я никогда не слышала от матери слов о любви и гордости, да и сама я – не тот человек, которому легко обнимать, говорить приятные слова и дарить тепло. Мне всегда было сложно общаться с матерью, даже просто разговаривать с ней, в наших отношениях неизменно присутствовала некоторая неловкость, а еще – недовольство, раздражение, злость. Каждый раз, находясь с ней в одной комнате, я ждала очередного нападения. Ждала, когда в мой адрес посыплются слова недовольства и упреки. Я помню ощущение, когда заходишь домой и съеживаешься, не зная, куда спрятаться, и миллион раз задавая себе один и тот же вопрос: где найти выход из этого лабиринта? Выхода просто нет. Чтобы я ни делала, как бы ни пыталась себя изменить, этого всегда было мало. Моих удач никто не замечал, зато каждый промах рассматривался под лупой и сопровождался нотациями. Возможно, мать и отчим так самоутверждались, но я постоянно жила с чувством вины. Мне так и хотелось крикнуть маме: «Прости, что я родилась и тебе приходиться меня терпеть». А потом мне надоело так жить. Мне надоело пытаться понять, в чем дело, что со мной не так. Надоело подстраиваться и прикидываться дурочкой, которая ничего не понимает. Мне просто стало все равно.
Изабелла оборачивается ко мне и, глядя в глаза, говорит:
– Приятно было познакомиться, Леа.
В ее голосе ни радости, ни злости, вообще никаких эмоций. Я ничего не отвечаю, лишь киваю в ответ. Она вновь переводит взгляд к Рафаэлю, пустое выражение лица сменяется прежней улыбкой, а я чувствую укол какой-то глупой зависти. Я бы тоже хотела быть чьей-то гордостью и чтобы меня любили. Я бы тоже хотела, чтобы кто-нибудь из родителей поцеловал меня в щеку, обнял и принял такой, какая я есть, чтобы он был рядом, и я могла не него положиться. Я бы очень сильно хотела понять, что за смысл кроется в слове «семья».
Но вместо этого меня целует в щеку и берет за руку Рафаэль. Губы сами складываются в улыбку. Держась за руки, мы смотрим, как взлетает вертолет. Наши волосы разлетаются, и я зажмуриваюсь, прикрывая глаза от потока воздуха и слегка поеживаясь. Но я не чувствую особенного холода, потому что Рафаэль держит мою руку, и осознание этого факта наполняет теплом. «Я ведь больше не одна», – думаю я… Я больше не одна, и я люблю его.
Пьер недовольно смотрит на нас.
– Вы испортили нам игру, это раз. Вы меня чертовски напугали, это два. Какого черта ты выключил телефон?
Рафаэль ухмыляется и пожимает плечами.
– Он сломался.
Пьер закатывает глаза.
– Что ты с ним сделал?
Рафаэль косится на меня с веселыми озорными огоньками во взгляде, и мне становится смешно.
– Мы утопили его телефон в водах Северного моря Нормандии, – пародируя манеру Пьера, восклицаю я.
Он вытаращивает на нас глаза, но ничего не успевает спросить.
– А ее телефон на зарядке в нашей комнате, – говорит Капюсин, обнимая меня. – Ты оставила его у меня в сумке, и я поставила его заряжаться, как только мы вернулись из Вёль-ле-Роз. Жаль, что вы не поехали с нами.
Пьер хитро улыбается.
– Ты только посмотри на их лица, им точно не жаль.
– Так вы в итоге доехали до Вёль-ле-Роз? – спрашиваю я, меняя тему.
Пьер вновь ехидно прищуривается и подмигивает мне.
– Да, мы даже на рынок попали, купили мами новые семена, – вставляет Квантан, – там правда очень уютненько и красиво, а где были вы?
– Мы были у Кристофа, – отвечает Рафаэль.
– Решили погулять по Онфлеру? – интересуется Квен.
Рафаэль снова смотрит на меня лукавым взглядом и кивает, а я думаю: «Ведь мы даже не вышли в город…»
– И как тебе Онфлер? – восторженно спрашивает Капюсин, – я его просто обожаю, особенно гулять вдоль порта, там есть блинная, где готовят потрясающие галеты, вы же попробовали их?
– Да, там было очень круто, – глядя в глаза Рафаэлю, отвечаю я, и он крепче сжимает мою руку.
Пьер хмыкает, Капюсин мило улыбается, а Квантан чешет подбородок.
– Раф, у меня тут есть старый «Блекберри», – начинает он, – возьми его на время, пока новый не купишь.
– У меня нет с собой сим-карты, но есть телефон Мики, – отвечает Раф, – я им пока попользуюсь.
И я замираю. Мика. Телефон. Фейсбук. Наша переписка.
Рафаэль обеспокоенно смотрит на меня.
– С тобой все в порядке?
