А я смотрю на Рафаэля, который стоит с отцом и дедом в другом конце комнаты. Он не видит меня, но я вижу его. Вижу насквозь. А еще я вижу тебя, Мика, вижу так отчетливо и реально. И ощущаю твое призрачное присутствие. Мне представляется, как ты стоял бы рядом с Рафаэлем, такой же высокий и статный, и беседовал со своим отцом, а он хлопал бы тебя по плечу точно так же, как хлопает Рафаэля. В моей фантазии ты стоишь рядом с ними, живой. Твои глаза блестят, и в комнате звучит твой звонкий смех. Но фантазии развеиваются, как пыль на ветру, и вместо них на сцену выходит реальность, безжалостная и правдивая. И в этой реальности тебя нет, поэтому мое сердце сжимается от невыносимой боли.
– Извините, – хрипло шепчу я, – не подскажете, где уборная?
Эдит кивает.
– На первом этаже, вторая дверь слева по коридору.
Глава 18
Быстрыми шагами я покидаю комнату, где меня терзали призраки былого, и бегу по коридору. Но мне не удается добраться до уборной, потому что из-за какой-то приоткрытой двери доносится знакомый голос Квантана. Я заглядываю в щелку.
– Мы переспали с тобой четыре месяца назад, ты беременна и просишь меня успокоиться?! Мне нужно знать, мой это ребенок или нет, – гневно говорит Квен.
– Закрой рот и не ори, – нервничает Мано, – он не твой! Не твой, слышишь! Мы с тобой предохранялись, помнишь? А с Алексом – нет. Тема закрыта.
– Я не верю тебе, – уже тише отвечает ей Квен. – Когда он родится, я потребую тест на отцовство.
– У тебя нет никаких прав.
– У меня есть все права! – повышает голос он. – Твою мать, Мано, у меня есть все права знать, мой ребенок родился на свет или нет.
– Не смей портить мне жизнь! Он не твой, черт бы тебя побрал, Квантан. Та ночь была огромной ошибкой, и знаешь, я не хочу, чтобы всему свету стало о ней известно.
– Ошибкой? Я люблю тебя, ты любишь меня, и это не первая наша ошибка, Мано! Ты просто идиотка, которая слишком сильно переживает о том, что же думают о ней окружающие люди. Всем плевать, Мано, в этом правда жизни! Людям плевать!
– И что ты предлагаешь? Выйти замуж за парня, который младше меня на пять лет? Родить ему ребенка? Ты чокнутый, Квантан! И повторюсь: ребенок не твой! И не знаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь о любви, но я тебя уж точно не люблю, – холодно цедит она, – так что будь добр, не смей портить мне жизнь и оставь меня в покое!
– Каждый раз, когда ты ругаешься с Алексом, ты приходишь ко мне, Мано. Каждый раз ко мне!
Мано истерически хохочет.
– Ты думаешь, это потому, что я люблю тебя? Потому, что я ЛЮБЛЮ тебя? – как сумасшедшая вновь и вновь повторяет она этот вопрос. – Позволь же мне спустить тебя с небес на землю, маленький ты наивный мальчик. Я шла к тебе потому, что ты всегда смотрел на меня этими огромными щенячьими глазами. Я пользовалась тобой, Квантан. Пользовалась! А теперь ты, восемнадцатилетний сопляк, стоишь тут передо мной и требуешь тест на отцовство?! Я специально залетела от Алекса, Квен. Слышишь? Я люблю его, а он меня – нет. Вот тебе и вся долбаная правда жизни. Но ради ребенка он женится на мне, и у меня будет шанс построить семью, о которой я мечтаю. Поэтому не смей портить мне жизнь своей чертовой доблестью, потому что этот ребенок не имеет никакого к тебе отношения!
Я вижу, как ее трясет. Она покраснела, и на шее у нее пульсирует жилка.
– Я не люблю тебя, – повторяет она, – и никогда не любила! Просто последний год я периодически трахалась с младшим братом своей лучшей подруги, потому что знала, что он влюблен в меня с пятнадцати лет, и мне это льстило. Вот такая я сука, Квен, ясно?
– Я не верю тебе, – тихо говорит Квантан. – Тебе придется рассказать Алексу о нашей с тобой связи, тебе придется сделать тест на отцовство. Если я отец, то должен об этом знать. И мне плевать, насколько это испортит тебе жизнь. Называешь меня маленьким, Мано, но вот тебе урок из взрослой жизни: за ошибки… – он горько усмехается, – приходится платить.
– Ты чертов сукин сын, – шипит она, – это не твой, не твой ребенок!
С этими словами она вылетает из комнаты, не заметив меня, и убегает. Но Квантан меня замечает.
– Какого черта ты тут делаешь? – устало бормочет он.
Ошарашенная услышанным, я непроизвольно выпаливаю:
– Ты ее правда любишь?
– Да.
– Но она совершенно недостойна тебя! – в сердцах восклицаю я.
Квен поднимает глаза, и что-то в его взгляде заставляет меня замолчать.
– Недостойна? – с отвращением переспрашивает он. – Позволь поинтересоваться: кто ты такая, чтобы решать, кто чего достоин? – В его голосе звучит враждебность, и меня это ранит.
Но я не могу промолчать, только не в этот раз. Потому что дело касается моего друга.
– Она не любит тебя, Квен! Она любит другого! И она врет вам обоим, – кричу я, пытаясь вразумить его.
– А кого любишь ты? – он гневно смотрит на меня. – Микаэля или Рафаэля? Кого обманываешь ты? Или мне стоит задать главный вопрос: чего в таком случае достойна ты?
От его тяжелого взгляда мне делается дурно.
– Чего достойна ты? – тихим, холодным голосом повторяет он, и его правота разрывает мне сердце, – кого из них любишь ты? Ты ничем не лучше Мано. Даже хуже, у нее хотя бы нет иллюзий насчет своей праведности, она хотя бы не притворяется, в отличие от тебя, о святая Леа, – со злобной ухмылкой заканчивает он.
Боже, он все знает… Я не спрашиваю откуда, не пытаюсь защищаться. Я молча иду прочь, ощущая, как холод и страх сковывают внутренности. Я опустошена. И самое ужасное – я знаю, что Квантан прав. Возможно, он сравнивает несравнимое, но кое в чем он не ошибается. Я не лучше.
Я выхожу на улицу, и холодный воздух остужает мои разгоряченные щеки. Я судорожно и глубоко вдыхаю ночную прохладу. Солнце село, на темно-синем небе горит огромная луна вместе с тысячью, миллионами звезд. Они озаряют все вокруг, и в их свете я вижу силуэт Рафаэля. Он стоит, облокотившись о капот машины, рядом с ним Седрик, и они о чем-то беседуют. Слов я не слышу. Я смотрю на них обоих и опять вижу тебя, Мика. Ты тоже стоишь, опершись о капот, и участвуешь в разговоре. Ты с ними. Живой. Но через секунду иллюзия опять рассыпается, и я ощущаю мертвящую пустоту.
Рафаэль поднимает голову и встречается со мной взглядом. Он что-то говорит отцу, тот кивает, смотрит на меня и скрывается в дверях дома.
– Леа, – кричит Рафаэль.
Вот она – магия. То, как он произносит мое имя, как оно звучит в его устах. Каждый звук – настоящее волшебство.
Я подхожу к нему, он заглядывает мне в глаза, и под его взглядом я теряюсь. «Кого любишь ты?» – звучит у меня в голове… Я качаю головой, стараясь выбросить из нее назойливые мысли. Рафаэль молча разблокирует машину.
– Садись за руль, – говорит он и добавляет в ответ на мой удивленный взгляд: – Ты говорила, что умеешь водить, садись.
