– Пришли мне свой адрес и время, – кивает Пьер, – до завтра!
– До завтра! – прощается она, целуя нас в щеки.
– А что насчет тебя, Леа? Подвезти?
– Думаю, нам не по пути.
– Без проблем, мы любим кататься, – вставляет Квен.
– Да дело не только в этом. Я еще в библиотеку хотела забежать, так что спасибо вам, парни, но увидимся завтра.
Никто из них не настаивает. Пьеру приходит эсэмэска, и он погружается в свой телефон. Квантан немного неуверенно смотрит мне вслед, будто обдумывая, стоит ли настаивать, а я быстрыми шагами удаляюсь прочь. Я могу назвать любой адрес, и ребята отвезут меня туда, но мне не хочется им врать. И говорить, что я живу в хостеле, тоже. К тому же я правда каждый день хожу после уроков в библиотеку заниматься. Сижу там до самого закрытия и только потом еду в хостел. За стойкой регистрации сидит теперь индус лет сорока, который чаще всего даже не здоровается. Я пару раз писала Тюгу и спрашивала, как у него дела, но дальше трех сообщений диалог у нас не идет. Обычно он отвечает, подробно описывая перемены своей жизни. Я охаю, ахаю и поздравляю его. На этом все. Но я по нему скучаю, Мика, мне бы хотелось приходить и видеть его за стойкой. Но се ля ви, каждый ищет свой путь к счастью.
* * *
В пять часов я звоню в домофон мадмуазель Мишель. Дверь подъезда с характерным звуком отворяется. Не вызывая лифт, я поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Капюсин стоит на пороге в розовых домашних шортах и такого же цвета топе.
– Пьер бы убил ради такого зрелища, – шучу я, кивая головой в сторону подруги. Она смеется и закрывает за мной дверь. Хотя на улице ярко светит солнце, в квартире Капюсин царит мрак и кое-где горит свет.
– Хочешь есть? Пить? – интересуется она.
– Нет, спасибо.
– Тогда перейдем сразу к делу. – Капю открывает окно на кухне и, сильно высунувшись в него, смотрит вверх. – Не могу понять, какая там сегодня погода.
Перед ее домом возвышается здание, все окна в котором плотно завешены шторами. Его тень падает на дом Капюсин.
– Жить на втором этаже – сущее наказание.
– Сегодня на удивление солнечно и тепло, но вечером, как всегда, похолодает.
– Да, но раз солнечно, можно и впрямь надеть платья, а когда похолодает, накинем что-нибудь. Смотри, у нас разные размеры, поэтому я вытащила кое-какие мамины вещи. Она, правда, ниже тебя, но это ничего.
И она направляется в сторону своей спальни. Там на кровати, на столе, на стуле и даже на комоде разложена одежда.
– Ничего себе, сколько у тебя вещей, – восклицаю я.
Капюсин довольно улыбается.
– Моя мама – портниха, большинство платьев она сшила сама.
– Ничего себе! – произношу я, не скрывая удивления.
– Ей нравится шить, особенно на меня. Я же не какая-нибудь клиентка, которая будет недовольно вопить, что это платье подчеркнуло все ее изъяны…
Я растерянно разглядываю разнообразные очки в футлярах, шляпы и шарфы. И море обуви. Подруга говорит, проследив за моим взглядом:
– У нас с мамой один размер обуви. И мы обе любим наряжаться.
Я подхожу к вешалке и снимаю с нее ярко-оранжевую шляпу с широкими полями.
– Можно?
– Конечно!
В своих отвратительных джинсах, толстовке и шляпе я выгляжу так нелепо, что Капюсин начинает хохотать, а я вслед за ней.
– На самом деле на море эта шляпа смотрится отлично. И кстати, я решила надеть это малиновое платье, а сверху накину джинсовую куртку, будет не слишком нарядно, но в то же время платье – что надо, – она подмигивает мне, – эти блестящие босоножки на каблуке, браслет со стразами, сережки, распущенные волосы – и я буду готова!
– Мне нравится цвет платья, такой насыщенно-малиновый: тебя в нем точно никто не пропустит.
– На это и расчет. Кстати, вон там платья моей мамы. Ты не смотри на меня так, она помоднее многих девочек из нашей школы.
Я качаю головой.
– Дело не в этом, я просто не хочу надевать платье.
– Точно? Может, попробуешь?
Я вновь отрицательно качаю головой.
– Но толстовку ты снимешь. Вот, надень эту кофту и эти сережки… Ужас, джинсы тоже никуда не годятся…
Криво ухмыльнувшись, я смотрю на собственные джинсы, которые висят на мне мешком.
– Не критикуй мой стиль, я очень долго над ним работала.
– Я серьезно, они ведь даже не твоего размера.
– Угу… – киваю я.
Джинсы по размеру я больше не покупаю. Эти когда-то были мне впритык, а после стирки и вовсе еле налезали… Но за последний год я похудела на восемь килограммов, а при моем и без того небольшом весе это очень заметно.
– Хотя бы распусти волосы, – не унимается Капюсин, – твой пучок на макушке очень даже ничего, но для разнообразия…
Я не даю ей договорить.
– Капюсин, оставь меня с этим, пожалуйста, – я поворачиваю голову и смотрю ей прямо в глаза, – хорошо?
Она неловко кивает.
– Я тогда краситься и переодеваться, если хочешь, включи музыку или фильм.
Я достаю свой «Киндл» и трясу им в воздухе. Капюсин качает головой:
– Я еще ни разу не встречала девушку, которая бы читала за два часа до вечеринки.
– Это говорит лишь о том, что ты мало читала книг. Есть такие, из-за которых и вовсе не пойдешь на вечеринку.
– Вот когда мне будет пятьдесят, я с радостью открою для себя этот мир, а пока реальный мир для меня интереснее.
Мне не пятьдесят, но я с большой радостью живу в книжном мире. С этой мыслью я погружаюсь в чтение.
– Парни ждут нас внизу, не могут припарковать машину, так что нам нужно поторопиться, пока их не вытурили с дороги, – через некоторое время говорит Капю и смотрит на меня. – Ты уверена, что не хочешь переодеться?
– Попытка номер сто двадцать пять? – весело спрашиваю я и тоже смотрю на Капюсин. Она уже во всеоружии. На каблуках она выше меня и выглядит, разумеется, в сто раз ярче, привлекательнее и интереснее. Я отвожу от нее взгляд и подхожу к зеркалу. Бледная кожа, усталые голубые глаза, нелепый пучок на голове, бесформенная толстовка и ужасные джинсы на размер больше. Если бы был конкурс, как сделать из себя уродину, я бы выиграла, не особенно утруждаясь…
Закинув рюкзак на плечо, я говорю:
– Пошли уже, сегодня ты у нас звезда вечера, не стоит слишком опаздывать.
Мы выходим из подъезда и сразу замечаем огромный джип, который перекрыл дорогу двум машинам.
– Быстрее, – кричу я, и мы бежим. Квен, как истинный рыцарь, открывает нам заднюю дверь. Мы ныряем в машину, и Пьер тут же трогает с места.
