– Тоже не факт. Командиру корабля нужны качества несколько иные, чем те, которыми вы обладаете. Да, вы умны, храбры, талантливы как пилот, а последняя ваша операция показала, что умеете принимать самостоятельные решения. Грамотно взвешенный риск и готовность отдать жизнь ради своей планеты – это тоже ваше. Я не утомил вас еще своими дифирамбами? Нет? Тогда продолжим. Все это плюсы, но есть у вас и крайне неприятный, чреватый серьезными последствиями, минус. Вы по натуре волк-одиночка. Сейчас работать в коллективе вам позволяют дисциплина и уважение к своему командиру, но когда вы станете командиром сам… Боюсь, вы окажетесь не лучшим претендентом на эту роль.
– В таком случае, полагаю, вы хотите предложить мне что-то, сообразно моему характеру?
– Гм… В известной степени, да. Видите ли, Семен Петрович, я выбрал вас сам, лично, перебрав огромный список подходящих вроде бы кандидатов, и просто ткнул пальцем наугад. Так хотя бы имеется неплохая вероятность, что вы не будете представлять какой-либо из наших кланов. Решение спорное, конечно, однако, на мой взгляд, ничем не хуже любого другого. А теперь коротко. Мне нужен офицер для особых поручений. Завязанный лично на меня и выполняющий только мои указания.
– Какие например?
– Любые. Передать пакет с грифом «перед прочтением съесть», проследить за кем-то, провести одиночную глубинную разведку, убить кого-то… Да-да, не кривитесь. Я сам не в восторге от подобных раскладов, но не исключаю вариант, при котором может потребоваться применение оружия по отношению к лично вам ничего плохого не сделавшему человеку. Давайте сформулируем иначе. Представьте что угодно – и знайте, что это, возможно, придется сделать. Естественно, будут и ограничения, их мы с вами обговорим, но в целом расклады могут выглядеть именно так.
– Понимаю. А если я не соглашусь…
– Не считайте меня подлецом, молодой человек, – лицо адмирала закаменело. – Ни вам, ни вашей семье ничего не угрожает. Еще вопросы?
Вопросов набралось часа на два. И, когда капитан-лейтенант Кольм вернулся на авианосец, его голова гудела от информации, открывающихся перспектив и, чего уж там себе врать, страха. Но выбор был сделан, и не последнюю роль в нем сыграл тот факт, что адмирал, ухмыльнувшись, сказал:
– Мне наплевать на мнение врачей. Нужно будет лететь – полетите на том, что считаете нужным. Мне важен результат.
И, хотя умом Кольм понимал, что его банально купили, он ничуть об этом не жалел. Просто потому, что, в отличие от всех, с кем ему приходилось иметь дело в не такой уж и долгой жизни, адмирал дал по-настоящему хорошую цену. Возможность летать!
Линкор «Суворов»
Час спустя
– Нет, ты представляешь – она меня отшила! – горю Вассермана не было предела. – Два часа я перед ней хвост распускал, а потом она вежливо попрощалась – и все!
– И пришлось тебе ночь провести в одиночестве, – хмыкнул Александров. – Какая трагедия…
– Злой ты, Володь, – печально вздохнул профессор. – Бесчувственный.
– Какой уж есть. Ладно, отставить лирику. Что у тебя с кораблем?
– Через неделю ходовые, – пожал плечами Вассерман.
– Это я и без тебя знаю. Ты мне скажи лучше, что он собой представляет. Твои первые впечатления.
– Хороший корабль. Большой. Крепкий… На таком можно наворотить дел.
– Это хорошо. В общем, давай, осваивайся. Максимум через две недели он должен быть готов к походу.
– Ты с ума сошел? – выпучился на него друг. – Это же…
– Я все знаю.
– Все? Сколько ангелов можно разместить на кончике иглы?
– Семь. Расчеты делались многими, результат один. Еще вопросы?
– Э-э-э…
– Тогда почему ты еще здесь? Все, бегом, бегом! Через две недели – и чтоб никаких накладок.
Вассерман вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, что в его исполнении означало крайнюю степень обиды. Ничего, кому сейчас легко… И потом, уж кто-кто, а он точно справится. Конечно, подготовить корабль за две недели невозможно даже теоретически, но… Адмирал слишком хорошо знал своего друга, а потому не волновался. Справится – или он не еврей?
Откровенно говоря, куда больше его интересовало то, что сказал вчера Устинов. Интересно только, правду, или… Или то, что считает правдой. Маршал не врал, уж в этом Александров не сомневался, но по факту это значило лишь, что Устинов верил в то, что говорил. А говорил он, надо сказать, очень неоднозначные вещи.
Да уж, это надо было видеть. Маршал, вальяжно раскинувшийся в кресле, вещал. Не говорил, а именно вещал, с осознанием важности ситуации и своего места в ней. И, честно говоря, уже за одно самомнение его хотелось пришибить, вне зависимости от того, правду он говорил или не очень.
– …Поверь, Володя, странного тебе приходилось видеть в этой жизни очень много, просто ты на кое-какие нюансы внимания не обращал. Ведь привычное с детства странным не кажется, так?
– Ну… так.
– А тебе вот сейчас, с высоты прожитых лет, не кажется необычным, что ты ничем не болел? Вообще ничем, даже простудой. В первый раз обратился к врачу в семнадцать лет, с переломом. Который за месяц зажил, все врачи обалдели. Царапины, ушибы, порезы – все как на собаке. И это притом, что дети, жившие вроде бы куда лучше, месяцами валяются в постелях из-за какой-нибудь паршивой ангины. Тебе с одинаковой легкостью давались прикладные виды спорта, в шестнадцать лет – чемпион города по рукопашному бою, мастер спорта по боксу, разряды по бегу, стрельбе, плаванию… Математические способности заметно выше средних, прикладная психология… Ну, эти нюансы выяснились уже позже, когда ты перестал водку пить и трясти кошельки в подворотне, а занялся делом. В смысле, в армию пошел. Ну и еще куча мелочей. Ничего странного не видишь, а?
– Наверно, я такой удачливый, гены хорошо сложились.
– Гены, говоришь? Это точно. Вместе с чебурашками. Только не сложились, а сложили. Теперь слушай меня внимательно и готовься к тому, что становишься одним из важнейших секретоносителей на планете.
Рассказывал он долго, самую малость занудно, однако притом дельно. Волосы от его рассказа дыбом, правда, не вставали, но интерес все равно имелся. Особенно учитывая тот факт, что история касалась Александрова напрямую. И если все же сказанное Устиновым правда, то на скучную жизнь рассчитывать точно не приходится.
Много лет назад, вскоре после того, как эскадра на орбите убедила правительство Урала в том, что когда Конфедерация чего-то хочет, с ней лучше соглашаться, было принято решение, состоящее, по сути, из трех пунктов:
1. Найти способ вернуть себе независимость.
2. Отделиться от Конфедерации.
3. Отомстить.
Решение приняли не парламентские говоруны, а серьезные, деятельные люди, от которых и впрямь многое зависело. И неспешно и обстоятельно они начали претворять в жизнь план, рассчитанный на столетия работы десятков поколений. Начали, зная, что ни сами они, ни, возможно, даже их потомки не увидят результата. Однако процесс шел, и даже в самые трудные годы на его реализацию находились и силы, и средства. И люди, готовые пожертвовать собой ради будущего.
