3. Потеря интереса к чтению, неспособность следить за нитью разговора и поддерживать беседу, проблемы с восприятием фильмов со сложным сюжетом. «Общение стало для меня утомительной работой, – замечает Элеанор, – Я не понимала, почему. Беседы на отвлеченные темы пугали меня, и все, что хотелось, – это просто закрыть глаза».
4. Утрата способности вспоминать прочитанное и услышанное. «Меня начала все чаще подводить память. Я забывала, что нужно купить в магазине и какие суши просили заказать дети». За год до того, как Элеанор включилась в протокол ReCODE, она призналась, «что с трудом воспринимает материал, который необходимо изучить перед началом лечения, и не в силах его запомнить, как и все прочитанное в журналах и книгах. Чтение (а раньше я буквально глотала книги) перестало приносить удовольствие».
5. Сокращение словарного запаса. Элеанор стала с трудом подбирать нужные слова, в результате чего наметилась тенденция к упрощению словарного запаса. «Вместо «враждебный» или «угрожающий» я говорила просто «агрессивный», вместо «зацикленный» – фразу наподобие «он снова и снова думает об этом». Прилагательное «коммуникабельный» заменяла синонимом «общительный». Кроме того, во время разговора я подолгу подбирала слова и часто делала паузы. В конечном итоге в памяти всплывало уместное слово или приходилось искать обходные пути. Например, я говорила «кто-то идет шаг за шагом к намеченной цели», потому что не могла вспомнить определение «систематичный», имея в виду «систематичный подход». Это беспокоило меня и требовало определенных умственных усилий, но окружающие пока ничего не замечали. После пяти-шести месяцев следования программе я поняла, что при общении с людьми стала с легкостью использовать слова, которые давно исчезли из моего лексикона, – как те, о которых я упоминала ранее, удивительно, что я вообще не забыла об их существовании».
6. Путаница в словах. «Я и раньше иногда путала имена своих детей, но незадолго до первого похода к врачу со мной начало твориться что-то ужасное. Я стала использовать абсолютно неправильные слова. Например, собирая детей в школу, я позвала кассира-контролера, причем громким и уверенным голосом. Сказала «селекторное совещание» вместо «карпулинг» при оформлении скидочного купона. Гуляя с собакой, я назвала ее не Джуно (имя пса), а Чили (который готовила на ужин)».
7. Снижение скорости мышления. Она стала дольше думать, чувствовала себя неловко при общении с людьми и на деловых встречах, медленнее печатала текст, словно что-то препятствовало прохождению сигнала от мозга к пальцам.
8. Страх сесть за руль. От водителей требуется большая концентрация внимания. Они должны следить за положением остального транспорта, дорожными знаками и движением пешеходов. Все это вызывало у Элеанор такой стресс, что она боялась даже приблизиться к машине.
9. Трудности при запоминании планов на день; чувство «перегруженности» делами. Элеанор стала пропускать встречи и «с ужасом понимала, что события в ее жизни теряют упорядоченность». Она признавалась мне: «Я стала использовать Google календарь и всюду клеить бумажки с напоминанием, и все равно многое вылетало из головы. В молодости у меня была превосходная память. Я никогда не пропускала назначенные встречи и с легкостью запоминала телефонные номера».
10. Нарушение сна. «Я просыпалась, а потом долго не могла заснуть, часами ворочалась в постели, будучи не в состоянии сомкнуть глаза. И так по многу раз за ночь.
11. Отсутствие эффекта «умственного всплеска» после употребления кофеина.
12. Трудности при использовании иностранных языков, в том числе китайского и русского, которыми Элеанор раньше владела.
Случай с Элеанор показал, что симптомы болезни Альцгеймера проявляются очень медленно. Проходят годы – десять, двадцать лет, прежде чем ставится окончательный диагноз.
Через девять лет после появления первых признаков заболевания Элеанор (на тот момент ей было 49) получила положительный результат на аллель ApoE4, фактор риска развития болезни Альцгеймера. Она прошла нейропсихологические тесты, которые выявили отклонения, соответствующие имеющимся симптомам. Иными словами, Элеанор страдала не простыми провалами в памяти. Мозг действительно начал ее подводить. Что еще чувствовала эта героическая женщина в этот мрачный период? Элеанор смогла вернуться к нормальной жизни, а значит, ее положение можно назвать особенным. Она – исследователь, побывавший в неизведанных землях, в которых нашли свой конец множество людей. Ее опыт уникален и бесценен.
Послушайте, что она рассказала.
«Мне хотелось бы описать, каково это – бродить во мраке ранней деменции – состояния, которое я увидела изнутри, прежде чем смогла вернуться. Создается такое ощущение, что ты надеваешь наушники и пытаешься с кем-то разговаривать. Звуки заглушают голоса, и возникает чувство отдаленности. Я видела перед собой некую пелену, которая не давала мне нормально общаться и поддерживать беседу. Приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы сформулировать мысль и донести ее до окружающих (и не забыть, что я хотела сказать). Эта пелена напоминала барьер, который нужно было постоянно преодолевать. Разговор, особенно на «умные темы», переставал быть чем-то естественным, как в молодости».
Элеанор включилась в протокол ReCODE в начале 2015 года и уже через шесть месяцев отметила заметное улучшение умственной работоспособности. Спустя девять месяцев она прошла нейропсихологические тесты, которые подтвердили положительную тенденцию: возвращение к норме было не игрой воображения или самообманом, а реальным, подтвержденным и объективно оцененным результатом. За месяц до тестирования, в октябре 2015 года, Элеанор описала свое состояние таким образом:
«Было такое чувство, что я очнулось ото сна. Еще в августе я заметила некоторые изменения, а в сентябре стало очевидным, что мрак рассеивается и когнитивные функции постепенно улучшаются. Жизнь наполнилась смыслом, и теперь я полна благодарности и желания поделиться своим опытом, который может пригодиться для дальнейших исследований. Ощутив перемены, мне удалось по-настоящему оценить то состояние, в которое погрузился мой отец, а затем и я сама. Очень многое я списывала на усталость и возраст, но сейчас понимаю, как сильно ошибалась».
1. Способность запоминать лица. Ко мне вернулась способность узнавать и запоминать лица. Я заметила это в сентябре, когда пришла на собрание в школу. Обычно я ужасно нервничала, потому что не помнила, с кем общалась раньше, а с кем нет, и вообще не понимала кто есть кто при отсутствии бейджиков. В этом году я узнала учителей и родителей, вспомнила имена и имена их детей и даже некоторую дополнительную информацию. Более того, я со спокойной душой обращалась к ним по имени, потому что ТОЧНО помнила, как их зовут.
2. Усталость в середине дня. Она прошла! Я помню, что мой отец испытывал подобную усталость, когда ему было ближе к пятидесяти. Он просил сократить часы работы в госпитале, приходил домой к трем и сидел перед телевизором. Мы думали, что он просто вымотался, но сейчас я понимаю, что это была деменция. На первых порах ее очень сложно распознать.
