Подхватил идею «ланкастер» с пассажирами поднимать, сам все организовал. И топливо подвезли, и даже кассовым аппаратом маленьким электрическим снабдили – билеты продавать. На жизнь сразу хватило, да и на проезд домой быстро заработали.
Вот только с границами вопрос возник. С одной границей. В Европе-то никто ничего не проверяет, из Франции в Германию – как у нас из Ленинградской в соседнюю область съездить. Даже и деньги у них общие. А из Польши в Россию – уже вопрос.
Так радист русских шоферов нашел. Теперь грузовики, оказывается, через весь континент почти без остановки гоняют, и не в агитпробеги, а товары возят. За рулем – по очереди. Там же, в кабине, и кровать – сменщику отсыпаться. Так вот, нашел Костя двоих шоферов, переговорил с ними, потом меня позвал.
Темные мужики эти автомобилисты, но что делать, если домой контрабандой добираться приходится. Сговорились, что до границы доберемся на поезде, там встретимся, останется только в опломбированный кузов залезть. Им весь наш заработок и пошел, часть – задатком, остальное потом, когда сделано все будет. Неспокойно на душе стало. Не похожи они на честных людей, хоть и нужны именно бесчестные, но неспокойно. Как быть? Деньги уже отдал, уходить пора было, я невзначай замок куртки расстегнул. Под полой ТТ в кобуре мелькнул, чтобы вникли – на дурачка не прокатит.
Шофер постарше заметил, но и сказать, что понял намек, не постеснялся:
– Не боись, клиент. И не пугай. Через границу мы вас доставим, а вот пушечку здесь, в заграницах, оставишь. Если накроют, то это для нас совсем другая статья. – Потом подмигнул и добавил: – Плати вдвое, и мы не знаем, что у тебя за поясом заткнуто.
– Вы и так не знаете, а я не сберкасса, чтобы деньги снимать. Не нравится, возвращай задаток, – усмехнулся я, терять мне нечего было. Вот чего точно не хотелось, так это использовать оружие. Из-за денег. Но, кроме этих денег, у экипажа ничего нет.
Расчет простой был – я при ТТ, они – нет. Через границу все время ездят, им оружие с собой иметь ну никак нельзя. Поторговались, сошлись, что наброшу двадцать процентов и по прибытии. Жадные мужики, задаток в руки взяв, отдать не могли. Только где мне эти двадцать процентов добывать, непонятно. Чем больше времени проходит после выставки, тем желающих полетать меньше.
Но и тут Костя выручил, прибежал впопыхах:
– Я «ланкастер» продал!
Мы с Алексеем просто остолбенели:
– Как?
– Ну как, с собой его взять не получится, здесь владеть – тем более. А я в клуб, который выставку организовывал, сгонял, с главным их поговорил, нашли покупателя. Зато денег хватит не только проблемы решить, но и на первое время жизнь всем нам обустроить.
Поговорил он! На пальцах, что ли, невесело усмехнулся я, глядя на довольное лицо радиста. Но и правда, без него мы еще долго бы здесь осматривались. Появилось в нем что-то такое, движущее, такое, что в любой темноте выход найдет. И фрицу морду набьет, и его же от крысы спасет. Человек, короче.
Костя бороду уже уничтожил, подстригся и галифе на джинсы сменил. Джинсы нам всем понравились. Их и футболки закупили «оптом на распродаже», как сказал Климов, притащив ворох одежды. На следующий день после очередного катания он принес мобильные телефоны. Новое слово, машинка новая, в ладонь помещается. Мы долго тыкали пальцами в кнопки, ругались «какую хрень Костя опять притащил», пока наконец не осознали, какая удобная штука. Петр Иваныч невзлюбил телефон, потому что все время попадал сразу по двум кнопкам, но прибрал его в свой вещмешок. А на следующий день, принеся снизу, из кафе, какую-то китайскую еду, строго сказал мне:
– Косте звони, обедать будем.
Оценил бортстрелок новшество, хоть и пользоваться отказался, но заметил я, как он его понемногу изучал.
Сегодня у Кости, вижу, морда довольная – «ланка-стер» он продал, бизнесмен нашелся. Я остановился посреди номера, оглядел ребят. Да, жалко самолет-то, может, в последний раз в жизни я на взлет рулил. Как тут еще все сложится с летной моей деятельностью, неизвестно. Алешка, вижу, молчит, мрачный, стул задом наперед оседлал, в пол уставился. Бортстрелок в кресле с газетой замер, приподнявшись на локте. Прямо как филин на нас смотрел поверх газеты укоризненно. Проша у стола с телефоном в руке застыл, калькулятор он освоил, опять что-то считал.
Да и Костя, наверное, тоже подергался. Знаю я уже эту его манеру что-нибудь серьезное для себя выдавать вот так наспех, будто это ему ничего не стоило.
– Все спешишь, Константин! – сказал я, и какая-то апатия навалилась, расхотелось говорить вообще.
– Да твою же мать, радист, – покачал головой штурман, – жалко машину.
И смолкли.
Потому что правильно. Пока мы пассажиров катали, Проша считал и все грустнее становился. Не смог придумать, как обратно в нормальное наше время перенестись. Слишком малый промежуток, слишком много энергии, говорит. А попросить у правительства российского? Смешно даже звучит, кто мы такие, да никто и не поверит, у виска пальцем покрутят.
Так «ланкастер» и улетел. Вот и сидели мы теперь в гостинице всей компанией, делать нам здесь больше нечего. За отель заплатить, на вокзал, взять билеты и домой.
Интересно устроено – когда мы в город ближайший перебрались, портье ни документов не спросил, ни задатка. Приезжай – живи, хочешь – в дешевых комнатах, хочешь – в королевских покоях. Еще и булочками с кофе на завтрак бесплатно кормят. Мы постеснялись, конечно, в двухместных номерах поселились, оно и всем вместе вповалку на полу пошло бы нормально после «ланкастера», но скромнее варианта, чем двухместный номер, здесь не оказалось. Так и сидим – Петр Иванович в кресле, мы трое – по койкам, Проша ушел куда-то. Как куры на насесте.
– Нехорошо мне тут, – вздохнул Петр Иванович. – Сам не понимаю почему, но нехорошо. То ли боюсь я этих французов, а может, просто потому, что все чужое, машины эти разноцветные, столько машин!
– С чего бы? – обернулся Алексей. – Динозавров не боялся, а здесь – люди. И не древние, какие-нибудь с дубинами, а вовсе наоборот – люди будущего.
– Сам не знаю. Там не страшно было, и непонятно почему. Вокруг лес непривычный – у нас-то, дома, на сто верст леса не сыщешь. Зверюги такие… ну образины просто, не звери. Но не страшно, даже и без пулемета не страшно.
– А ведь да, – вдруг согласился штурман. – Действительно. Зелень, смолой пахнет, птица кричит. Иногда такое умиротворение накатывало. Казалось, все утрясется, делай свое дело, работай, и все будет в порядке. Не может не быть в порядке.
Мне тоже вспомнилось. Ночь, душный «ланкастер», пахнущий хвоей, заклепки, впивающиеся в спину. Снаружи, в джунглях, – тишина, не шелохнется ничего, бывали такие минуты затишья перед рассветом. И вдруг высоко, в кронах, археоптерикс кричит. Рядом друзья, именно друзья, а не экипаж, не подчиненные. И отступают плохие мысли, все плохое отступает. Я еще помолчал, потом не удержался, сказал:
