– Ну, гад же, говорю же, гад, – возмущался штурман. – Чаек попивать будет да наблюдать, как мы мучаемся. Эсэсовец, одно слово.
Оказалось, немец чаек попивать не собирался. Взял у Алексея шланг и сунул в свою кружку. Вынул, обжигаясь, и надел на конец трубки. Совсем без усилий – какая уж тут сила, если руки у него тряслись, будто у старика столетнего.
– Опля! – Настроение Алексея враз поменялось. – Как же мы забыли про расширение от тепла!
Он с размаха хлопнул по плечу помощника, который едва устоял на ногах, расплескав чай.
– Стоя-ять, не падать! – протянул штурман, ухватив немца за рукав, свалился бы доходяга с крыла.
Оставалось натянуть другую сторону шланга, и тут мы вернулись к исходной позиции – остыла резинка за полминуты, с кружкой к ней не подберешься, не нагреешь. Что делать? Но немец лег на крыло и еще раз намочил шланг водой, теперь уже почти холодной. Попробовал натянуть – куда там, с его-то куриной хваткой. Показал мне – попробуй. Шланг туго, но пошел. Трубки соединились намертво, вода как смазка сработала.
С крыла спустились в обратном порядке и в молчании. У костра расселись кругом, кипятку налили. В голову мысль пришла – как индейцы с трубкой мира. Пришла и настроение убила – курить хотелось, хоть кричи.
Глава 37
Перевод с немецкого на английский
Два плексигласовых окна, принесенные с «юнкерса», произвели на нашего немца не меньшее впечатление, чем взбучка, заданная радистом. Когда добычу распаковали, по лицу фашиста впервые прошли эмоции. Понятные – его машину-то разобрали. Да, поломанную, да, валявшуюся на пляже, но валявшуюся так, как упала. А вот растаскивание на куски – это приговор, сейчас, в этот момент, приводимый в исполнение.
Немец – немцем, его переживания нас волновать не должны, главная проблема плексиглас с немецкого на английский перевести – окна «юнкерса» к «ланкастеру» приладить. После неудачи со склейкой осколков страшноватым казалось снова в лужу сесть.
– Ты, Алексей, человек опытный, – вздохнул Галюченко. – Стекла новые приспособишь.
Вздохнул он так, что сомнения улеглись сразу. И подкалывать штурмана на тему изготовленного окна, больше похожего на мутноватый студень, в голову не пришло. Не удалось в первый раз – во второй получится, на ошибках учатся, как говорил… не помню, кто говорил.
– Давай, Алексей, соображать, как подгонять иллюминаторы, – огласил я очевидное.
А радист добавил:
– В детстве иногда пластмасски мягкие находил, гнули их в горячей воде. Просто так гнули, играли. Может, пригодится.
Прав Климов, пластмасса плавится, если нагреть, – видел, когда из училища домой в отпуск приезжал. Мои-то на примусе только готовили, а рядом соседский примус стоял, и еще у них электроплитка была. На одной ножке красивая красная спираль, не нарисована, а как бы вылеплена, вроде змеи на медицинской эмблеме. Оказалось, сосед-умелец раздобыл кусок ярко-красного шнура и поставил его вместо старого, для красоты. Плитка нагрелась, пластмассовый шнур расплавился, пробки выгорели вместе с подпробочниками. Зато красота появилась на кухонном приборе.
Так что с обработкой пластмассы у нас хорошо сложилось, аж три специалиста: Алексей – по склейке, Константин – по нагреву и я по украшательству и взаимодействию с электроплитками. Сразу прикинули – слишком выпуклые окошки, надо распрямлять. Радист предлагал в кипяток сунуть, но как? Нужен котел больше, чем окно в «юнкерсе». Не завезли таких в местный магазин.
Пришли с просеки, поужинали. Сидим, первую проблему решаем. Привлекли всех, кроме немца, ему задачу не поставишь – руками махать да картинки рисовать до второго пришествия придется. Разговариваем, чаек чинно попиваем. Рабочее совещание называется. Только Проша не как все, не сидится, в костре палочками ковыряется, сразу двумя, будто китаец в миске с рисом. Выудил камешек и себе в кружку бросил – пар, пузыри.
– Видите! – И улыбка у него до ушей.
– Здорово! – Алексей ближе к нему сидел. – И как на вкус?
– Не поняли ничего, – огорчился физик. – Жидкость можно нагреть и без котла. Калить камни и бросать в воду.
А ведь идея! Командую:
– На первый-второй рассчитайсь! По желанию, кто камни собирать, кто яму для воды рыть.
– Подожди, – встрял хитроумный бортстрелок. – Подожди, капитан, пойдем-ка на просеку.
Вижу, затеял что-то дельное. А Петр Иваныч уже шагает во главе отряда. Подходим к яме, оставшейся от самовыкорчевавшегося комля.
– Дивитесь. – Крестьянин светился от удовольствия.
Действительно, и копать не надо, и носить не много, яма, полная воды, готова. А бортстрелок в сторону пальцем тычет:
– Яму дождем наполнило. Рядом огонь запалим, камни притащим с пляжа, они нагреются.
И дров полно – жги не хочу, сами и нарубили, просеку расчищая. Костер развели пионерский – в небо. Птеродактили носились вокруг как угорелые.
Огонь пылал, мы подбрасывали ветки. Собрались все, фриц тоже притащился, хоть и держался настороженно. Почему нет, не аутодафе же мы для него соорудили, пусть участвует, дрова подкидывает.
Только Алексей делом занялся, привязал одно окно к жердине. Голова у штурмана в порядке. В яму плексиглас засунуть – секунда, а вынимать? Как Иван в «Коньке-Горбунке» в кипяток нырять? Хоть даже и глубина там сантиметров двадцать, все равно добровольцев не нашлось бы.
Через полчаса терпение лопнуло, мы быстренько раскидали еще горевшие поленья. Петр Иванович уперся бревном, толкнул, и нагретые камни полетели в яму. Шипение, пузыри, пар.
Алешка, прямо как металлург в кинохронике, шагнул вперед и опустил окно в воду. Подержал, чтобы успело нагреться, вынул. Заранее договорились, кто с какой стороны давит-распрямляет, окошко маловато, а распрямив, чуть больше площади выиграем. Я слева, Алексей – напротив, Костя, Проша. Гимнастерку кинули, через нее ухватились, чтобы не обжечься. Ни малейшего результата. Не поддается стекло, броня танковая, да и только. Радист перехватил разок, потом рукой прямо за плексиглас взялся. Чертыхнулся, бросил свой край и к яме пошел. Сунул руку:
– Вода почти холодная!
– Как? – Петр Иваныч даже обиделся. – Шипела ведь.
– Сам попробуй. – От злости радист плюнул. – Не нагрелась.
Но действительно шипела. Тут я к Проше повернулся:
– Проша, проясни как физик, миллионы лет назад температура кипения воды могла быть другой?.. Так сказать…
Сам знаю, не могла, но и предположить нечего. Прохор же потянул руку к уху, растерянно подергал очки за дужку:
– Надо подумать. Теплоемкость? Нет, камней много, что-то вроде гранита, теплоемкость большая у него должна быть… Теплопроводность? Наверное, она. Понимаете, теплоперенос внутри тела имеет конечную скорость, зависящую от градиента, и для гомогенной среды описывается простыми дифференциальными уравнениями…
