– Они поверить не могут, сколько еды входит в мой фургон. И неважно, где ты находишься – в пустыне, в горах или даже в шахтах, – если ты хочешь воспользоваться услугами моего серебристого фургончика для еды, он приедет к тебе. Я найду дорогу.
Иногда я вместе с ней выполнял какие-то одной ей ведомые задачи. Однажды она купила небольшую африканскую фиалку в пластиковом горшочке на распродаже по девяносто девять центов в аптеке.
– Для кого она? – спросил я.
– Точно не знаю, – ответила она. – Думаю только, что для какого-то человека, проживающего на Мэрион-Драйв и попавшего в больницу на операцию. Вероятно, он обрадуется небольшому подарку, когда вернется домой.
– Откуда ты все это узнаёшь?
Она озорно улыбнулась:
– У меня свои каналы.
Мы направились к дому на Мэрион-Драйв. Она порылась в сумке под седлом велосипеда и вытащила пучок разноцветных лент. Выбрав светло-фиолетовую, подходящую по цвету к крохотным цветкам, она положила остальные обратно в сумку. Потом она обвязала этой лентой горшок. Я держал ее велосипед, пока она ставила цветок у входной двери.
Когда мы ехали обратно, я спросил:
– Почему ты не оставила открытку или записку со своим именем?
Вопрос ее удивил.
– А зачем?
Теперь ее вопрос удивил меня.
– Ну, не знаю, просто так принято. Люди ожидают этого. Когда они получают подарки, они ожидают увидеть на прилагающейся карточке имя того, кто их дарит.
– Это так важно?
– Ну, наверное…
Я так и не закончил эту мысль. Я резко затормозил, шины зашипели. Она остановилась впереди меня, обернулась и двинулась назад.
– Лео, в чем дело?
Я помотал головой. Усмехнулся. Показал на нее пальцем.
– Это была ты.
– Я? Когда?
– Два года назад. В мой день рождения я нашел пакет на крыльце. Галстук с дикобразами. Я так и не выяснил, кто мне его подарил.
Она остановилась рядом со мной и улыбнулась.
– Загадка.
– Где ты его нашла? – спросил я.
– Я его не находила. Его сделала моя мама.
Казалось, она не хочет говорить об этом. Мы продолжили путь.
– Так на чем мы остановились?
– Ты о чем?
– О том, что хорошо бы указывать имя.
Подол ее платья развевался над колесом с мелькающими спицами. Она будто сошла с фотографии столетней давности. Она повернулась и посмотрела на меня, широко распахнув глаза.
– Правда?
21
По выходным и после обеда мы развозили много фиалок в горшочках. И воздушных шариков с надписью ПОЗДРАВЛЯЕМ! И открыток с разными пожеланиями. Она сама делала открытки. Особенными художественными навыками она не отличалась. Люди в ее рисунках походили на фигурки из палочек. У всех девочек были треугольные юбки и косички. Такие открытки уж точно не спутаешь с покупными, но, на мой взгляд, душевнее их было не найти. Каждая была ценна по-своему, как ценны самодельные рождественские открытки. Своего имени она на них никогда не писала.
Но потом, после многократных просьб с моей стороны, она все-таки рассказала, как узнавала о том, что происходит в жизни разных людей. Все, по ее словам, было просто. Она читала ежедневную газету. Не статьи с громкими заголовками на первой полосе, не спортивный раздел, не комиксы, не программу телепередач и не голливудские сплетни. Она читала то, на что большинство людей не обращает внимания, текст без заголовков и иллюстраций, в самых незаметных местах страницы: объявления о посещении больницы, некрологи, заметки о днях рождения и свадьбах, полицейские отчеты, календарь предстоящих событий.
По большей части она читала так называемые заполнители.
– Обожаю заполнители! – воскликнула она.
– Что за «заполнители»? – спросил я.
Она объяснила, что это такие небольшие заметки, которые считаются не такими важными, чтобы выделять их как отдельные статьи или придумывать им заголовки. Они никогда не бывают шире одной колонки и длиной более одного-двух дюймов. Они обычно помещаются внизу страниц, куда люди редко заглядывают. Будь на все воля редакторов, они бы никогда не печатали заполнители. Но иногда журналист сдает слишком короткую статью, и текст не дотягивается до конца страницы. На листе остается пустое место, что недопустимо, поэтому редактор вставляет туда заполнитель. Заполнитель не обязательно должен быть «новостью». Он не должен сообщать о чем-то важном. Да и вообще не предполагается, что его кто-нибудь будет читать. Все, для чего он требуется, – это заполнить пустоту.
Заполнитель может быть посвящен чему угодно. В нем может сообщаться о том, сколько фунтов риса съедает среднестатистический китаец за всю жизнь. Или рассказываться о жуках на Суматре. Или о какой-нибудь улице. В них пишут о том, что у такого-то владельца пропала кошка. Или что такой-то человек собрал коллекцию старинных мраморных шариков.
– Я просеиваю эти заполнители, словно старатель песок в поисках золота, – сказала она.
– Так, значит, вот в чем дело? – спросил я. – Ты читаешь газеты?
– Нет, не только. Есть еще место, где меня подстригают. Там я тоже узнаю много интересного. Ну и, конечно, доски объявлений. Знаешь, сколько в городе досок объявлений?
– Конечно, – ответил я в шутку. – Пересчитываю их каждый день.
– Я тоже, – сказала она, но совершенно серьезно. – Пока что насчитала сорок одну.
Я лично не мог припомнить ни одной, кроме той, в форме кукушки-подорожника в школе.
– И что ты узнаешь с досок объявлений?
– Ну… что кто-нибудь открывает бизнес. Или что кто-то потерял собаку. Что кому-то нужен друг.
– Кто вешает объявления о поиске друга? – удивился я. – Неужели кому-то настолько необходимы бывают друзья?
– Одиноким людям. Старикам. Кому-то нужно, чтобы кто-нибудь хотя бы немного посидел с ними.
Я представил себе Старгерл в темной комнате рядом со старушкой. Себя на ее месте я никак представить не мог. Иногда мне казалось, что она слишком далеко ушла вперед и я ее никогда не догоню.
Мы проходили мимо «Пиза-Пиццы».
– Кстати, тут есть доска объявлений, – сказала Старгерл.
Она была внутри. Залепленная рекламными объявлениями и бумажками. На одном было написано «Выполню любую подсобную работу. Спросить Майка» и указан телефон.
– И о чем это тебе говорит? – спросил я с большей иронией в голосе, чем хотелось бы.
Она прочитала.
– Ну, возможно, этот Майк потерял свою официальную работу и не может найти другую, поэтому ищет способ подзаработать. Или у него есть официальная работа, но зарплаты не хватает, чтобы сводить концы с концами. Он либо не очень аккуратный, либо не может позволить себе целый лист бумаги. Это просто обрывок.
