– Потому что уже не ощущала себя как Сьюзан.
– Значит, ты отказалась от имени Сьюзан и назвала себя Старгерл?
– Нет, – ответила Старгерл, по-прежнему улыбаясь.
– Нет?
– Мышовкой.
На нее уставились двенадцать пар глаз.
– Что?
– После Сьюзан я называла себя «Мышовка», – беззаботно ответила Старгерл. – Затем «Песочным Куличиком». А потом «Хали-Гали».
Микрофон из рук Дженнифер Сент-Джон выхватил Деймон Риччи.
– А следующее какое будет? Собачья Какашка?
«Ну вот, – подумал я. – Начинается».
Вмешался Кевин.
– Значит, ты берешь себе новое имя всякий раз, когда тебе надоедает прежнее?
– Когда оно больше не подходит. Я же – это не мое имя. Имя я ношу, как платье. Если оно истреплется или я вырасту из него, я его сменю.
– Почему «Старгерл»?
– Ну, не знаю, – она задела пальцем нос Корицы. – Однажды ночью я гуляла по пустыне и посмотрела на небо. Как же не посмотреть на ночное небо! И вот оно само пришло ко мне. Упало на меня.
Кевин заглянул в список заготовленных вопросов.
– А как относятся к этому твои родители? Они обижаются на то, что ты перестала называть себя Сьюзан?
– Нет. Это была почти их идея. Когда я назвала себя Мышовкой – я тогда еще была маленькой, – они тоже меня так стали называть. И после к прежнему имени уже не возвращались.
От скамеек жюри донесся еще один голос.
Я махнул звукооператору.
– Микрофон жюри. И пусть все остаются включенными.
Мне это не нравилось.
На этот раз слово взял Майк Эберсоул.
– Я спросил, любишь ли ты свою страну?
– Да, – кратко ответила Старгерл. – А ты любишь свою?
Эберсоул проигнорировал ее вопрос.
– Почему ты произносишь Клятву Верности точно?
– Ну, так мне показалось лучше, – улыбнулась она.
– А по мне, ты просто предательница.
Предполагалось, что члены жюри должны задавать вопросы, а не осуждать.
В кадре появилась чья-то рука, взявшая микрофон у Эберсоула. На мониторе второй камеры возникло рассерженное лицо Бекки Ринальди.
– Почему ты подбадриваешь команду соперников?
Старгерл как будто задумалась.
– Ну, потому что чирлидерши должны подбадривать спортсменов.
– Но ты же не их чирлидер, тупица, – едва ли не прорычала в микрофон Бекка. – Ты наш чирлидер. Чирлидер команды Майки.
Я бросил взгляд на мистера Робино. Он отвернулся от мониторов и смотрел в студию прямо через стекло контрольной комнаты.
Старгерл откинулась на спинку и с искренним недоумением посмотрела на Бекку. Голос ее походил на голос маленькой девочки.
– Когда другая команда получает очко и ты видишь, как счастливы их болельщики, разве тебе тоже не радостно?
– Нет, – проворчала Бекка.
– И тебе не хочется к ним присоединиться?
– Нет.
Старгерл казалась по-настоящему удивленной.
– Тебе же не всегда хочется побеждать…. Правда?
Бекка свела брови и выпятила челюсть.
– Именно. Мне всегда хочется побеждать. Это в порядке вещей. Я хочу, чтобы победила моя команда. Вот чего мне хочется.
Она обвела рукой студию.
– Мы болеем за Майку.
Ткнув пальцем в сторону сцены, она добавила:
– А за кого болеешь ты?
Старгерл замялась. Улыбнувшись, она развела руками.
– Я болею за всех!
Кевин постарался прийти ей на помощь, захлопав.
– Послушайте, а как насчет этого? Может, следует закрепить такую позицию официально. Допустим, один человек в районе признается всеобщим болельщиком?
Старгерл подалась вперед и хлопнула Кевина по колену.
– И он мог бы носить на свитере буквы всех школ!
– Тогда бы ему пришлось быть величиной с дом, – рассмеялся Кевин.
Старгерл хлопнула по своему колену.
– Ну, или вообще никаких букв. Так даже лучше, – посмотрев в камеру, она махнула рукой. – Долой буквы!
– Всеобщая чирлидерша!
– Чирлидер всех!
Кевин выпрямился и прижал руку к сердцу.
– Со свободой и справедливостью… и чирлидерством для всех!
– И ореховым рулетом для всех, – проворчал в микрофон Эберсоул.
Кевин погрозил ему пальцем.
– Нет-нет, – укоризненно сказал он. – Никаких суждений со стороны жюри. Только вопросы.
Микрофон схватил Рени Боузмэн.
– Ну ладно, вот вопрос. Почему ты перестала обучаться на дому?
Лицо Старгерл посерьезнело.
– Мне хотелось завести друзей.
– Ну что ж, странно ты их заводишь, настраивая против себя всю школу.
Я пожалел, что согласился привести на шоу Старгерл.
Она просто стала смотреть по сторонам. Чико вывел на экран ее лицо.
– Дай-ка мне, – произнесла Дженнифер Сент-Джон, перехватывая микрофон. – И людей вне школы тоже. Ты всюду вмешиваешься не в свои дела. Суешь нос туда, куда тебя не приглашают. Почему ты так поступаешь?
Старгерл не отвечала. Обычное озорное выражение пропало с ее лица. Она посмотрела на Дженнифер, перевела взгляд на камеру, словно пытаясь найти ответ в объективе. Затем посмотрела поверх него, на контрольную комнату. Я отвел глаза от монитора и на секунду встретился с ней взглядом через стекло.
Я думал только о том, когда же заговорит Хиллари Кимбл. И вот она заговорила.
– Я скажу кое-что тебе, девочка. Ты чокнутая. Сумасшедшая, – Хиллари стояла, направив палец на Старгерл и держа микрофон близко ко рту. – Может, ты с Марса или еще откуда…
Кевин робко поднял руку.
– И никаких «не надо осуждений», Кевин! Ты откуда, с Марса или еще откуда-то? Вот тебе вопрос. Почему бы тебе не вернуться туда? Вот другой вопрос.
На экране появились глаза Старгерл. «Только не плачь», – мысленно умолял я ее.
Хиллари было не остановить.
– Хочешь болеть за другие школы? Пожалуйста! Уезжай туда. И не возвращайся в мою школу. Убирайся из моей школы!
К микрофону тянулись другие руки.
– Я понимаю, в чем твоя проблема. Всего этого странного, что ты себе позволяешь. Это чтобы привлечь к себе внимание.
