Я улыбнулся, уверенный, что осведомлен гораздо лучше его.
— Парень из Кингз-колледжа, и еще один, из Даунинга, оба признали, что…
— Врут оба, — перебил его я. — Обычные школьные понты. Может, она разок поцеловалась с ними на вечеринке, а они уж и размечтались.
Кэннон встал и подошел к угловому столу. Выдвинул ящик, вынул оттуда пластиковый пакет. Внутри лежал пухлый конверт из крафта с воздушной прослойкой. Сверху был наклеен почтовый бланк с именем матери Дженнифер и ее лимингтонским адресом.
— Узнаете?
Я покачал головой.
— Некто прислал это матери Дженнифер. Здесь дневник ее дочери.
Я кивнул. Сейчас лучше промолчать.
— На конверте ни одного отпечатка, — сообщил Кэннон. — Отправитель, похоже, работал в перчатках.
— Вы прочли дневник?
— Еще бы.
— Это помогло расследованию?
— Спасибо, Майкл, очень даже помогло. И я все пытаюсь понять, почему этот субъект отослал дневник миссис Аркланд. Совесть замучила?
Я пожал плечами.
— В самом дневнике, во всяком случае, есть признаки наличия отпечатков.
— Видимо, отпечатки пальцев самой Дженнифер?
— Возможно. Сложно определить. Ее пальцев больше нет. Только кости.
Возникла пауза.
— Может, — заговорил я, — дневник остался у ее соседей по квартире?
Кэннон рассмеялся:
— Поздновато сочинили, Майк. Сдается мне, что вы знали о его пропаже.
— Нет. Я даже не знал, что она его ведет.
— Как же так? Вы, ее парень, даже не знали про дневник?
— Мы встречались не каждый день.
— Послушайте, Майк, я готов дать вам шанс. Готов выслушать чистосердечное признание. Это в ваших же интересах. Суд учтет, что вы сожалеете о содеянном, ваше раскаяние. Вы переутомились на экзаменах, студентам живется нелегко, все такое. Получите десять-двенадцать лет, освободитесь, когда вам будет, как мне сейчас. Это ерунда, еще вся жизнь впереди.
— Не понимаю, о чем вы. То есть понимаю, конечно, но я не могу признаться в том, чего не совершал.
— А так-то вы и в дурдом можете попасть. В Бродмур или Рэмптон. Рэмптон вам особенно подойдет, а? По имени деревушки, где вы укокошили Дженнифер. — Он улыбнулся. — Вы ведь там уже бывали, правда?
— В Рэмптоне?
— Нет. В дурдоме.
— В смысле?
— В смысле Бейсингстока.
У меня перехватило дыхание, я словно провалился в кресло — но только на секунду. Прикусив губу, я снова заставил себя выпрямиться. Кэннон обошел стол, наклонился к самому моему лицу, так что я почувствовал его запах.
— Майк, мне многое про вас известно. Что у вас была машина. Что у вас случались психические расстройства. Что вы помешались на этой девушке. Мои ребята в данный момент находятся в вашей лондонской квартире и выясняют, совпадает ли шрифт вашей пишущей машинки со шрифтом на почтовом бланке. Сейчас я сниму у вас отпечатки пальцев, а потом посмотрим, найдутся ли такие же в дневнике. У вас нет алиби на ту ночь после вечеринки.
— Все это ерунда, набор случайностей, и…
— Случайностей? Предположим, что это так, Майк. Но обвинение порой строится на цепочке случайностей. Вам, журналистам, этого не понять. Вы нечасто сталкиваетесь с показаниями очевидцев. И с тем, что люди, как правило, не желают признавать свою вину. А жаль. Это бы здорово облегчило всем нам жизнь. И вам, кстати, тоже, Майк.
Голова вдруг опустела. Я заглянул внутрь — ничего. Казалось, мозг издает непрерывный звук, с каким железная мочалка скребет по сухой сковороде, или тот, от которого звенит и разбивается стеклянный бокал.
— Проверьте, пожалуйста, у нас зафиксировано, что я предоставил подозреваемому последнюю возможность сделать признание?
Я все равно не смог бы его сделать, так как утратил способность думать.
Еще одна пауза, длиннее прежних. Было слышно, как шелестит перематываемая пленка.
Кэннон закусил губу.
— Хорошо. Есть улики другого рода, о которых мы пока не говорили.
— Правда?
— Да. Экспертно-криминалистические. Слышали когда-нибудь про ДНК?
— Разумеется. Биология, второй курс.
Кэннон молча кивнул констеблю, и тот вышел из комнаты.
— Впервые анализ ДНК применили в лестерширском деле. Совсем недавно. Это спасло человека по фамилии Питчфорк от незаслуженного наказания. Но точно так же он может помочь изобличить преступника. Очень советую вам признаться, Майк. Настоятельно советую.
Пока мы ждали возвращения констебля, я пытался определить, что сейчас чувствую. Ни вины, ни страха, ни предчувствия ареста. Только любопытство. Было, правда, интересно, что они нашли и в какой степени это доказывает, что я что-то натворил.
Констебль приволок нечто вроде стеклянной музейной витрины. Внутри была вешалка, на вешалке — оранжевая футболка с Донни Осмондом.
— Подозреваемому предъявлена футболка. Вы прежде когда-нибудь ее видели, Майк?
— Вроде бы да.
— Много лет назад мы взяли ее при обыске в вашей комнате. Вся одежда потом была вам возвращена, кроме этой футболки и еще пары-тройки вещей. Мы тщательно сохраняли эту футболку, оберегали от сырости. И знаете почему?
— Нет.
— Взгляните-ка — ведь тут чего-то не хватает?
Под подбородком у Донни зияла квадратная, в пару дюймов, дырка.
— На этом месте было пятно крови. Небольшое, но нам его хватило. Вот почему я так упорно вас разыскивал в последние полмесяца. Мы провели анализ ДНК, как тогда, в Лестере. Дело долгое. Но вчера мы получили результаты. ДНК крови на вашей футболке совпадает с ДНК останков Дженнифер.
Я не сказал ничего. И ничего не почувствовал. Мне вспомнились те два химика, которые в обед забежали в «Кречет» и заявили местной пьяни, что взломали геном человека.
Кэннон выпрямился и отчеканил:
— Мы полагаем, вы предложили ее подвезти после вечеринки, но отвезли в то место, где ее нашли, или куда-то поблизости. Там же и убили, ударив по голове куском кирпича или бетона, после чего, озверев, сломали ей ногу. Вы зарыли ее в канаве — тогда или потом, вернувшись уже с лопатой. Так, чтобы никто не смог ее найти. Даже сейчас я не увидел ни раскаяния, ни сострадания. Какая же вы мразь.
Кэннон обернулся в сторону магнитофона и торжественно произнес:
— Майкл Энглби, вы арестованы за убийство Дженнифер Роуз Аркланд, имевшее место предположительно в…
Если честно, я его толком не слушал. Не мог принять, что так все вышло, этой формулы — «все сказанное вами может быть использовано против вас». О Дженнифер я вообще не думал. А прикидывал, не стоит ли заодно сознаться и в убийстве старины Бейнса?
