Тренеру показалось, что он видит сон или стал жертвой галлюцинации.
Мячик описал широкую дугу, высоко взлетев в небо, и, пролетев двести ярдов, опустился на грин, всего в паре футов от лунки.
И в то же мгновение флажок был извлечен невидимой рукой, и мячик скатился в лунку.
Джим услышал радостный вопль ребенка, но, сколько он не смотрел на то место, где Хью только что орудовал драйвером, он не видел никого — место было пустым.
Днем он заметил ребенка, выглядывающего из-за изгороди и подающего ему знаки.
— Мистер Карленд, — сказал он. — Господин Рам недоволен, что вы сегодня утром подглядывали за нашей игрой. Я попросил его не делать вам больно, потому что вы не злой. Он обещал мне, но не надо снова поступать так…
— Это господин Рам извлек флажок из лунки? — спросил тренер.
— Конечно… Он был моим кэдди. Мило с его стороны, не так ли?
— Я… я не видел господина Рама, — пробормотал Карленд.
— Его никто не может видеть, кроме меня. Это ясно, как день. Я его очень люблю… Он приходит всегда, когда я его зову.
— А как он выглядит, твой господин Рам?
Ребенок стал серьезным.
— Трудно сказать, мистер Карленд. Мне иногда кажется, что это дама, потому что ее лицо немного напоминает мамино, но оно намного больше… намного больше, и…
Хью задумчиво покачал головой.
— … Он также и лев, — проговорил он, наконец.
— Ах вот как, лев! — пробормотал тренер. У него в голове все смешалось.
— Господин Рам обещал мне драйвер, я вам покажу клюшку завтра, — быстро закончил ребенок и убежал, поскольку в аллее раздались шаги.
Джим Карленд пошел прочь, но через несколько секунд его окликнули — над изгородью торчал Джин Клейвер.
— Вы с кем-то говорили, Карленд? — спросил он.
— Нет, — солгал тренер.
— Значит, мне послышалось. Однако предупреждаю вас — если вы еще раз заговорите с моим сыном, вам придется искать работу тренера в иных палестинах. А кроме того, я переломаю все кости этому проклятому отродью.
* * *
Ужасное событие произошло через десять дней. Карленд стоял у хижины вместе с Эштоном, Ренбруком и Силберманном и собирался продемонстрировать им удар, как вдруг между ними оказался Хью — никто не видел, как он появился.
— Господин Рам сказал, что я могу ее показать вам! — радостно воскликнул ребенок, протягивая тренеру клюшку весьма странного вида.
Силберманн схватил драйвер.
— Ну и ну! — воскликнул он. — Хью, откуда у тебя такая?
— Конечно от господина Рама! Он сказал, что короли, принцы и все друзья солнца играли в свое время такими.
Эштон рассмотрел клюшку в свою очередь.
— Ручка отделана чистым золотом, — в волнении заявил он, — и ее украшает настоящая бирюза. Кажется, такие клюшки были найдены в некоторых египетских пирамидах.
— Пирамидах! — воскликнул Хью. — Господин Рам иногда рассказывает мне о них…
— Хью, спрячь эту клюшку, — сказал Карленд, — ибо, если твой отец увидит ее…
— Я больше не боюсь его! — возразил малыш со смехом. — Господин Рам сказал, что если он еще раз тронет меня, то я должен его позвать.
— И тогда? — спросил тренер.
— Господин Рам убьет и сожрет его… Так он сказал мне!..
— Неужели? — позади них раздался пронзительный смешок.
Из-за хижины вышел Джин Клейвер.
— Итак, — произнес он, — мой сын нашел способ удрать из дому, чтобы рассказывать здесь всяческие глупости, украв, не знаю где, драйвер, А кроме того, он уверяет, что попросит какого-то господина Рама убить меня! Я позволил себе подслушать разговор, господа, и кое для кого это будет иметь серьезные последствия. А пока я запрещаю вам вмешиваться — придется отлупить эту маленькую каналью.
— Сами вы каналья! — крикнул Ренбрук.
Джин схватил Хью за шею и яростно потряс его.
— На помощь, господин Рам! — крикнул ребенок.
И тут же на поле обрушился ужас собственной персоной. Какой-то ураган пронесся над хвойной рощицей, деревья согнулись, как хлипкие кустики. Хижина разлетелась в щепы, и воздух сотряс могущественный рык.
Джин Клейвер взлетел на шесть футов от земли, его схватило какое-то невидимое чудовище.
— Господи!.. — завопил Джим Карленд. — Руки… Смотрите, его руки!
Две руки Клейвера взлетели в воздух. Они были оторваны от тела, как ветви дерева под натиском бури, а на газон обрушился красный дождь.
Гольфисты с округлившимися от ужаса глазами следили за кувыркающимся в воздухе искалеченным телом.
От Джина Клейвера осталось немногое — были найдены обрывки пропитанной кровью ткани, один ботинок и обломок черепа с клочком волос.
* * *
— Ренбрук, — сказал Эштон, когда они как-то вдвоем оказались в баре клуб-хауза, — я никогда не видел миссис Клейвер. Мне говорили, что она была прекрасна, а поэт нашел у нее сходство с мифическим персонажем.
— Этим поэтом был гольфист и жених, — печально ответил Ренбрук.
— Действительно, серьезное, а иногда суровое лицо Дороти Десмонд заставляло думать о… — Он стер со лба капли пота и с дрожью в голосе закончил, — …о лице сфинкса.
Конец
Порыв ветра погнал опавшие листья в сером воздухе осеннего дня. Гарри Майор поморщился. Мышцы ломило от боли, набитый аспирином желудок был тяжел, как кирпич, короткие и яростные уколы напоминали о дурном настроении его печени. Он с яростью оттолкнул книжицу, которую случайно снял с полки, только что узнав из нее, что Аллен Робертсон, знаменитый гольфист «Сент Эндрюса» скончался от желтухи в сорок три года. Случилось это давно, в 1858 году, но есть даты в истории гольфа, которые никак не хотят уходить в прошлое. Спортивный хроникер, присутствовавший на нескольких триумфах Майора на полях для гольфа, назвал его «новым Алленом Робертсоном». Что не очень понравилось суровым бонзам «Сент Эндрюса», ревниво относящихся к своим героям, как к старым, так и к новым. Впрочем, это неважно…
Майору должно было исполниться сорок три года через несколько дней… Отвратительное совпадение, ибо именно в этом возрасте Робертсон покинул поля и подлунный мир.
Второе и еще более отвратительное сходство состояло в том, что его кожа приобрела лимонный оттенок, а глазной белок пожелтел. Установить желтуху легко, но докопаться до причины трудно. Его врач обвинял во всем виски, недолгое пребывание в тропиках, слишком явный интерес к земным радостям.
