— Из Севен Хиллс? — спросил Крейн.
Дверь распахнулась от удара, и в комнату ворвался раскрасневшийся от бега кэдди.
— Они нашли мертвую женщину у последнего банкера Севена! — крикнул он. — Малышка миссис Мортон собственной персоной!
— Чемпионка клуба, — простонал Крейн.
— Таккер, отвезите Бесси, — умоляюще произнесла Джейкс. — Она вот-вот потеряет сознание.
— Четвертая! — заворчал Крейн. — Боги праведные, вскоре в Севен Хиллс не останется женщин!
— Боб, — сказал Таккер, повернувшись к бармену, — одолжите мне ваш револьвер.
Бесси Мур тихо плакала, отталкивая стакан с виски.
— Быстрее! Отвезите меня быстрее домой! — умоляла она.
— А вас, Летти, не стоит подвезти? — спросил Крейн.
— Спасибо, я не боюсь, да и живу рядом, — ответила последняя.
* * *
Уже темнело, когда Летти вошла за ограду своей виллы. Окна не светились, но это ее не удивило. Ее не ждали, ибо она сказала, что из Уайт Сэндз отправится прямо в Лондон.
Она пересекла розарий и увидела, что дверь гаража открыта, а гараж пуст. На машине, должно быть, уехал ее брат Фред. А служанка Тилли, почувствовав, что у нее развязаны руки, отправилась в деревню на свидание с возлюбленным.
«Привел ли Фред Кинга?» — с неудовольствием спросила она себя. Кинг был громадным догом, страшным зверем, который стоил любых охранников мира. Ей хотелось, чтобы он, сопя, подбежал к ней, с радостно горящими глазами.
Но его тоже не было. В холле Летти остановилась, заинтригованная непривычным запахом. Она была очень чувствительна к запахам, некоторые из них делали ее больной, как тот, что висел в прихожей.
«Фред не курит, он такой маньяк, что не потерпел бы, раскури кто-нибудь в доме трубку», — подумала она.
Она почти крадучись вошла в гостиную, словно угадывая там чье-то присутствие.
Она почти ожидала того, что произойдет — люстра не зажглась, когда она повернула выключатель.
— Не двигайтесь, мисс Джейкс, — раздался глухой голос. — Мой револьвер нацелен на вашу голову.
Зверь гольф-полей пробрался к ней в дом.
* * *
— Мисс Джейкс, — продолжил голос, — я не хочу показываться и не сделаю этого… Ведите себя спокойно и протяните мне ваши руки. Я хорошо вас вижу из-за штор, за которыми стою, и ни одно ваше движение не ускользнет от меня.
Сегодня вечером гольф-клуб Севен Хиллс закроется навсегда; четырех смертей достаточно для этого. Затем настанет черед Уайт Сэндз. Его чемпионка откроет серию, которую я быстро закончу.
Я не питаю к вам никакой злобы, как не питал ее и к тем гольфисткам, которые погибли от моей руки. Я ненавижу только гольф!
Почему? Должен объяснить свое поведение, и жалко, что не смог его дать своим жертвам.
Быть может, вы ощутите философское удовлетворение, зная, что ваша смерть не будет бесполезной.
Ах, мисс Джейкс, мне тоже хотелось бы играть в гольф!.. Я начал скромно, с мини-гольфа по три шиллинга за час, и потерпел поражение… Надо мной посмеялись, я был так неловок.
Я видел, как играете вы… Вы действительно сильны. Два часа назад… вам почти удалось сделать… как вы называете это? А вот — лунку за один удар! Я восхищался вами, но почти одновременно ненавидел, впрочем, это последнее чувство оставило меня. Вы умрете от руки человека, который не испытывает к вам ни ненависти, ни злобы… Позвольте мне сначала положить трубку и…
Летти слушала эту речь, произносимую монотонным почти мягким голосом, и удивлялась отсутствию страха, который следовало испытывать в столь чудовищной ситуации.
Ее подсознание подсказывало, что бояться нечего. Несколько мгновений назад она услышала тихий шум — мягкие, бархатные шажки, которые могла сравнить с надвигающейся грозой. В полутьме гостиной она заметила колыхание шторы, за которой прятался убийца.
В это мгновение он, наверное, отложил в сторону трубку с гнусным запахом табака и готовился выстрелить.
Вдруг на уровне пола она подметила змеиное движение, темное тело скользнуло вперед, и зажглись два зеленых пламени, два ужасных тигриных глаза…
— Кинг!
Хлопнул выстрел, и Летти услышала позади себя звон разбитого стекла. Затем раздался хриплый вой и ужасный стон.
* * *
Она, наконец, нашла в себе силы встать и зажечь свечи в канделябре.
Кинг подошел к ней, под его пятнистым одеянием ходили мощные мышцы, он облизывал красные от свежей крови клыки.
Даже не заглянув за шторы, Летти направилась к телефону.
Поле с привидениями
Вместо вступления скажу, малыш Стив Леттерби никогда не держал в руках клюшки для гольфа.
Он работал репортером «Клэрона», и его специальностью были — по крайней мере, так считал он сам — сенсационные интервью. Но ему удавалось приблизиться только к слугам великих мира сего, а знаменитые звезды, в двери которых он все же прорывался, угрожали спустить с цепи огромных боксеров и приговаривали: «Берите ноги в руки, мальчуган, собаки очень злы».
Бернард Шоу сказал ему:
— Возвращайтесь, мой милый, через тридцать лет, мне исполнится сто пятнадцать, а название статьи можете записать уже сейчас: «Шоу принял нас на своем стульчаке, играя на саксофоне».
Кто-то, а вернее что-то сжалилось над ним — на Лондон обрушился грипп и уложил в постель всю редакцию «Клэрона».
Начальник отдела информации пригласил Стива и спросил:
— Вы играете в гольф, Леттерби?
— Конечно, сэр!
— Прекрасно… Тогда отправляйтесь в Кампердаун-клуб, посмотрите, что там творится, и привезите статейку…
— Кампердаун? Прекрасно, сэр, знаю… Это в Сассексе и…
— Скорее в Шропшире, — презрительно процедил шеф.
— Я спутал, — живо возразил Стив. — Я действительно никогда не играл на полях Кампердауна, но знаю некоторых его членов. К примеру, Откинса. Не так давно он был моим партнером в Сассексе.
— Неужели? — осклабился его собеседник. — Мне казалось, что пока только Данте вернулся из ада, а Откинс находится там уже четыре года. Короче говоря, разбирайтесь сами. В редакции остались только вы, да три курьера. Может, лучше послать одного из них? И все же отправляйтесь… Дуракам нередко везет.
И Леттерби поехал в Шрьюсбери.
* * *
Городишко уже отходил ко сну, хотя верхушки его башен еще пылали в лучах заходящего солнца.
Проходя мимо почты, Стив заметил световую рекламу, играющую в воздухе: «Шропс Адвертайзер». Он проник в холл, где висели тяжелые запахи горячего масла и жирной типографской краски.
