– Очаровательный малый, – сказал он Селии. – Просто очаровательный. – Он грациозно поклонился паре, вместе с ним выходившей из зала. – Благодарю вас, что пришли, – сказал он, – мы должны снова встретиться в самое ближайшее время. Это был чудесный вечер.
Мужчина и женщина с удивлением посмотрели на Папу. Они не были из числа его гостей. Селия прошла мимо них; ее голова была высоко поднята, щеки пылали. С шубкой в руках она остановилась в дверях и стала ждать Папу. В гардеробе он провел целую вечность, и Селия подумала, что он никогда не придет. Наконец он появился, в пальто, накинутом на плечи наподобие накидки, и в своей оперной шляпе, сдвинутой набок.
– Куда мы идем? – спросил он. – Дают еще один банкет? Мы все встречаемся где-нибудь еще?
Селия заметила, что швейцар старается скрыть улыбку.
– Нет, Папа, – сказала она. – Уже очень поздно. Мы едем домой.
– Как скажешь, дорогая. Как скажешь.
Они вышли на улицу; машина стояла на противоположной стороне. Держа Папу под руку, Селия перевела его через улицу. Кругом лежал снег. Зачем Папа отпустил шофера? Он всегда отпускал его. Нелепая совестливость не позволяла Папе допоздна задерживать шофера, и он отправлял его домой спать. Папа стал шарить в карманах в поисках ключа, но не мог его найти.
– «Я должен встать и в Иннисфри идти», – начал он и далее без единой ошибки прочел все стихотворение, а произнеся последние слова, вынул из кармана ключ. – Садись, моя дорогая, – сказал Папа. – Твои маленькие ножки совсем замерзли.
Селия села на переднее сиденье, и он опустился рядом.
– Холодная ручонка, – вполголоса пропел Папа и нажал на стартер. Никакого результата. Он снова и снова нажимал на стартер.
– Он промерз, – сказала Селия. – Все из-за снега.
Казалось, Папа не слышал и продолжал петь отрывки из «Богемы».
– Надо завести снаружи, – сказала Селия.
– «Я должен встать и в Иннисфри идти», – сказал Папа.
Очень медленно, очень осторожно он вышел из машины и остановился по щиколотки в снегу. Пальто соскользнуло с его плеч.
– Папа, надень пальто, – попросила Селия. – Очень холодно. Ты простудишься.
Он помахал ей рукой. Затем подошел к капоту машины и склонился над ним. Так он простоял довольно долго.
Заводной ключ не поворачивался, издавая странные, безнадежные звуки. Наконец Папа подошел к дверце и через окно посмотрел на Селию.
– Моя дорогая, нам надо купить новую машину, – сказал он. – Похоже, эта уже никуда не годится.
– Садись и еще раз попробуй стартер, – сказала Селия. – Ничего страшного, просто мотор промерз.
Вдалеке она увидела полисмена. Он стоял к ним спиной, но в любую минуту мог направиться в их сторону. Он подойдет, заметит, что Папа пьян, а значит, не может управлять машиной, и сделает что-нибудь ужасное – например, заберет Папу на Вайн-стрит, и сообщение об этом появится в утренних газетах.
– Папа, сядь в машину, – настаивала Селия. – Скорее сядь в машину.
Он снова взгромоздился рядом с ней и нажал на стартер, но безрезультатно.
Были у меня славные друзья
В детские года, в школьные года.
Все умерли теперь, и нет знакомых у меня, –
продекламировал Папа. Потом сжался калачиком на сиденье и приготовился заснуть.
Селия заплакала. Но вскоре она услышала шаги по тротуару. Она опустила стекло и увидела молодого человека, который проходил мимо.
– Будьте добры, – попросила она, – не могли бы вы подойти на минуту?
Молодой человек остановился, повернулся и подошел к дверце машины.
– Что-нибудь случилось? – спросил он.
– У нас не заводится машина, – ответила Селия. – А мой отец не совсем здоров.
Молодой человек посмотрел на Папу, сгорбившегося на переднем сиденье.
– Понятно, – бодро сказал он, – все ясно. И чего же вы от меня хотите? Заняться машиной или вашим отцом?
Селия закусила губу. Она почувствовала, что на глаза ей снова наворачиваются слезы.
– Не знаю, – ответила она. – Сделайте то, что считаете нужным…
– Сперва займусь машиной, – сказал молодой человек.
Он подошел к капоту, наклонился над ним, как недавно Папа, и через несколько секунд мотор завелся.
Стряхивая с рук снег, молодой человек вернулся к дверце.
– Вот и все, – сказал он. – А теперь, если не возражаете, пересядьте на заднее сиденье, а я передвину вашего отца туда, где сейчас сидите вы, и отвезу вас домой. Жаль его будить. Сон пойдет ему на пользу.
– Вы очень любезны, – сказала Селия. – Даже не знаю, как вас благодарить.
– Не стоит благодарности, – весело возразил молодой человек. – Днем мне приходится заниматься тем же. Я студент-медик. Работаю в больнице Святого Фомы.
Пока молодой человек занимался Папой, Селия пристально смотрела в окно. Происходившее на переднем сиденье слишком походило на связывание крыльев индюку. Процедуре явно не хватало достоинства. Впрочем, если он студент-медик…
– Вот мы и устроились, – сказал молодой человек. – А теперь скажите мне ваш адрес.
Селия назвала адрес, и он повел машину к их дому.
– И часто такое случается? – спросил он.
– Ах нет, – поспешно ответила Селия. – Просто сегодня мы были на банкете.
– Понятно, – сказал молодой человек.
Селия боялась, что он спросит ее имя, ведь это могло бы повлечь за собой роковые последствия: он узнал бы, кто она, что Папа это Папа, и рассказал бы своим друзьям в больнице Святого Фомы, что недурно провел время, доставляя в стельку пьяного Делейни в его дом на Сент-Джонз-Вуд в половине четвертого утра. Однако он больше не задавал вопросов. Он был очень сдержан. Когда подъехали к дому и молодой человек остановил машину, Папа проснулся. Он выпрямился на сиденье и огляделся:
Ночь тушит свечи: радостное утро
На цыпочки встает на горных кручах
[32].
– Согласен, сэр, – сказал молодой человек. – Но каким образом вы намерены проложить курс к дому?
– Ваше лицо приятно, но мне незнакомо, – заметил Папа. – Мы раньше встречались?
– Нет, сэр, – ответил молодой человек. – Я студент-медик и работаю в больнице Святого Фомы.
– Ах! Мясник, – сказал Папа. – Знаю я вашего брата.
– Он очень помог нам, – начала Селия.
– Мясники, все как один мясники, – твердо объявил Папа. – Только и думают о ноже. Это больница Святого Фомы?
