— Я пользуюсь услугами вашей аптеки более десяти лет, — ответил он, — но такого наплыва посетителей, признаться, не замечал.
На лице со шрамом промелькнул испуг — не слышала ли новая служащая это лестное замечание, и аптекарь поспешил приуменьшить значение сказанного.
— Да, этот грипп, — вздохнул он, — сколько ни старайся, а толку все равно не так уж много…
Профессор знал обстоятельства дела гораздо лучше и потому ответил, что эпидемия, слава богу, пошла на спад. В последний месяц было отмечено всего несколько дюжин жертв, но если и сегодня аптека так же посещаема, как и в пик эпидемии, то это исключительно благодаря некой черноглазой Мелузине…
— Вы, господин Обермюллер, — сказал он, — выловили золотую рыбку, с чем я вас и поздравляю! И замечу, кстати: нужно обладать мужеством, чтобы в таком филистерском городке, как наш, пригласить на работу в аптеку женщину.
— Большое спасибо за комплимент, господин профессор, — ответил коллега с перстнем на пальце.
— Скажу вам по секрету, — продолжал льстец, переходя на еще более высокий тон, — иные из ваших товарищей по цеху завидуют вам и намерены переманить вашу райскую птичку.
Мальва все слышала, но продолжала свое дело так, будто до нее ничего не дошло. Братьев Обермюллеров, однако, это обеспокоило. Но они были предупреждены и тотчас насторожились.
Немного позже Мальва обслуживала группу иностранных дипломатов и общалась с ними на их языке. Это еще выше подняло ее авторитет в глазах клиентов, вызвав вместе с тем откровенное раздражение у обоих владельцев аптеки, которые постоянно подкарауливали блистательную коллегу на предмет какого-нибудь просчета с ее стороны, чтобы учинить ей хорошенькую взбучку.
Как раз накануне полудня подходящий случай и представился. В аптеку вошел явный иностранец и незаметно для всех как-то придирчиво осмотрелся по сторонам. Вначале он внимательно рассматривал старинные ступки, украшавшие стеклянный шкаф возле кассы, а затем стал с интересом наблюдать за происходящими в аптеке событиями, которые явно забавляли его. Мальва как раз была целиком поглощена изучением неразборчиво написанного рецепта. Оба хозяина неслышно подошли к ней и предложили свою помощь, но ни один из них не смог проявить должной сообразительности. Мальва стала нервничать и огляделась по сторонам, как бы ища помощи.
— Позвольте, я помогу вам, — неожиданно предложил иностранец, кашлянув, — если нужно, я могу прочесть что угодно, будь это даже египетские иероглифы.
Это было подобно землетрясению. Внезапно всю ее охватил лихорадочный бред. Будто страшная эпидемия испанского гриппа с его типичными проявлениями галлюцинаций и ложных ощущений добралась наконец и до нее. Чтобы не упасть, ей пришлось крепко ухватиться за стойку.
Посреди аптеки стоял Хенрик, который, как она была уверена, сейчас находился в Варшаве и который вот уже несколько недель не давал о себе знать. Он был там, а она отчетливо видела его здесь. Здравому смыслу и логике вопреки, ибо один и тот же предмет не может находиться в двух разных местах одновременно! А что противоречит логике, есть иллюзия, а иллюзия является порождением замешательства духа. Вот оно, доказательство того, что она стала одной из последних жертв страшной эпидемии.
Будучи вне себя от охватившего ее смятения, она беспомощно уставилась на хозяев, которые предлагали ей помощь в прочтении неразборчивого рецепта. Парень между тем спокойно ухмылялся, и когда она выдавила наконец из себя вопрос, кто он такой, будто ненароком ответил:
— Не пугайтесь, мадам! Я всего лишь облако в штанах.
Она не поверила своим ушам. Так ответить мог только он! Именно так представился он ей, когда впервые появился в ее жизни. Но даже осознание этого факта не могло служить ей доказательством, потому что и голос этот мог быть нереальным. Возможно, она слышала его подобно святой Иоанне. Бывают же, в конце концов, и слуховые галлюцинации!
Она просто должна была убедиться в реальности происходящего. С этой целью она вышла из-за стойки, подошла к нему и стала ощупывать его шею, лицо, руки.
— Кто вы? — снова спросила она его. — Разве мы с вами знакомы?
— Меня зовут Камински, — будто в бреду услышала она в ответ, — насколько я знаю, вы приходитесь мне супругой, и я люблю вас!
Даже это, отчетливо услышанное, еще не стало для нее доказательством, но хоть на миг вернуло к реальности. В худшем случае, это всего лишь лихорадочный бред или подобное этому парапсихологическое явление, что по нынешним временам было делом вполне обычным. В конце концов, посетители аптеки в этом смысле были ей вполне под стать, и она, не сдерживаясь более, повисла на шее стоящего перед ней привидения. Она всхлипывала, смеялась, беспорядочно произнося лишенные всякого смысла слова.
— Любимый мой мираж, фальсификация моя! Я знаю, что все это только сон, но как же он прекрасен! Как же ты прилетел сюда? На каком облаке? Каким вихрем тебя сюда занесло?
— Очень просто, — отвечал Хенрик, нежно гладя ее по волосам, — меня доставил сюда беспроволочный телеграф господина Маркони. Я перенесся подобно телеграмме…
Мальва ничуть не удивилась бессмыслице, которую нес ее фантом.
— А как же тридцать миллионов поляков? — со слезами в голосе спросила она.
Хенрик предпочел уклониться от обсуждения этого вопроса. Он прижал Мальву к груди, крепко поцеловал ее в губы и прошептал:
— Я принес тебе тридцать миллионов поцелуев. По одному от каждого поляка.
— А как же революция?
— Я не могу дышать без тебя, Мальва. Ты так прекрасна!
Они обнялись, будто, кроме них, в целом мире не было ни души. Перстненосец решил, что пора наконец вмешаться в эту идиллию:
— Здесь не ярмарка, госпожа Камински, и мы с вами находимся в Швейцарии!
Мальва была слишком счастлива, чтобы обратить хоть малейшее внимание на замечание шефа.
— Теперь ты останешься с нами или нет? — спросила она Хенрика.
— Как долго еще? — шепнул Хенрик ей в самое ухо, мельком взглянув на ее живот.
Мальва испугалась разоблачения. До сих пор она скрывала свою беременность. Она рассчитывала, сколько это будет возможным, удерживать за собой свое место, чтобы зарабатывать на жизнь. Поэтому она ответила молча, показав мужу четыре пальца. Хенрик расцеловал ее в глаза и спросил как бы между прочим:
— У вас действует запрет на поцелуи?
— Что разрешается и что запрещается здесь делать — решают братья Обермюллер, — ответил аптекарь, почувствовав себя уязвленным. — Кто вы, собственно, такой?
— Доктор Камински, — ответил Хенрик, кладя на стойку визитную карточку, — я супруг вашей служащей и потому обладаю законным правом целовать эту даму, когда и сколько мне хочется.
* * *
11 ноября 1918 года для всего человечества было отмечено окончанием Первой мировой войны, а для дяди Хеннера — всех иллюзий его жизни. На всем произошедшим в тот день лежит жестокая печать эдакой злой шутки.
