— А потом?
— А потом все повторится.
— И так будет всегда?
— И так будет всегда. Жизнь и Смерть не существуют друг без друга. Вы же все эти годы занимались ненужной математикой и делили их. Но послушайте музыку Люка, которая осталась с вами. Вспомните ваши письма, разговоры. Они все внутри вас. Они будут звучать вечно. Так конец ли это?
Алиса поняла, что плачет, но беззвучно. Она сама удивилась, увидев, что на ее руки капают прозрачные слезы. Вот так она сидит в доме Люка Янсена, а перед ней застыла сама Смерть и утешает ее. Но его слова постепенно обретали над ней силу, хотя она не соглашалась с ними.
— Однажды все повторится, моя маленькая Алиса: Солнце, Луна, небо, ветер, любовь. Вот чему вас должна научить встреча с Люком. Научитесь двигаться со временем. Давайте, моя хорошая. Вам нужно перешагнуть через эти маленькие смерти, потому что вы переживете их всех и даже меня.
Глаза беспомощно блуждали по потолку и стенам, и хотелось сделать что-то еще, возразить в последний раз, но он переиграл ее, их всех. Однако сразу она не успокоилась. И тогда созрел неожиданный для Танатоса вопрос:
— А если я не соглашусь?
— Тогда во тьме миров зародится новая Смерть, и она придет ко мне спустя много времени и встанет на ваше место. А ваш талант убьет вас саму, и вы окажетесь там, где был Якоб, — в пустоте вне времени. Так происходит, когда человек отказывается от своего пути.
На это она отреагировала неожиданно спокойно и даже с иронией:
— Может, я так и поступлю — загублю себя и испорчу ваши планы. Надо же как-то проучить вас за то, что вы лезете в мою жизнь и даете мне чужие имена.
Его нисколько не обидели эти слова, скорее наоборот, развеселили.
— Мы сделаем сейчас так, как вы хотите.
На мгновение Алиса усомнилась в правдивости его слов. Но Танатос выглядел серьезным и ждал ее ответа. И он созрел сам.
— Тогда пусть все идет своим чередом… — рассеянно начала она, уставившись в пол. — Я бы хотела жить, не зная потерь. Будто я живу вечно. Приду ли я к вам завтра, через сорок лет или не приду никогда… Я пока не знаю. Возможно, я соглашусь, так как умею лишь выполнять свою работу, будь то вскрытие или жатва, как вы говорите. Но возможно, я захочу остановить время. Потому что дерьмовые у вас уроки.
— Понимаю.
Танатос протянул руку и сочувствующе коснулся ее пальцев. Но в его глазах мелькнула какая-то хитринка.
— Тогда мы будем жить дальше, — успокаивающим эхом произнес он, — и быть благодарными за то, что провели удивительное время в этом странном доме. Сохраните этот мир невыплаканной печали. Его стоит сберечь на всю жизнь. Вы спрашивали себя всегда, почему другие счастливы, а вы вынуждены, стиснув зубы, учить эти жестокие уроки. Потому что вы можете их выучить, они вам по плечу. После вы станете великим мастером жизни и смерти и мы с вами будем делать нашу тонкую работу — двигать время. А пока живите так, как он вам завещал, — не зная печали и потерь.
Она смотрела в его черные глаза, в которых зрачки сливались с радужкой, и чувствовала, как стекленеет ее собственный взор. Его рука обрела свинцовую тяжесть. Это был почти гипноз. Голос Танатоса закрался в самые сокровенные глубины ее души и навел там порядок.
Тяжело кивнув, она встала. Собственное тело казалось чужим после этого долгого разговора. Танатос тоже приподнялся и протянул ей сложенный лист бумаги.
— Что это? — спросила она, переводя взгляд.
— Это… письмо, — с небольшой заминкой произнес он, — вам от Люка. Первое и последнее письмо с того света. Он не отставал даже после смерти, и мне приходится передать весточку против правил. Или потому, что вы оба мне глубоко симпатичны и жаль, что у вас разные дороги. Считайте мое посредничество своего рода извинением. Я снова говорю вам до свидания, Алиса. Даю вам время, о котором вы просите. Помните, что мы должны увидеться. Когда — зависит от вашего решения.
Засунув записку в карман плаща, Алиса без лишних слов покинула дом Люка Янсена. И теперь действительно навсегда. Танатос остался позади, в потоке света, провожая ее напряженным взглядом.
Люк же все это время стоял в проходе и следил за их беседой. Но на его плечо вдруг легла чья-то рука, и он обернулся. Это был Дэвид. Он мягко улыбнулся ему и потянул за собой.
— Надо идти, Люк.
Тот медленно кивнул, и оба скрылись в тенях дома.
Теперь ему и впрямь пора.
***
«Вот и все, Алиса. Я умер. Не знаю, что добавить. Говорят, я скоро отправлюсь домой, но понятия не имею, где это. Танатос обещал поработать почтовым голубем, и это последняя возможность что-то тебе сказать. Пока я еще чего-то хочу. Пока еще не отпустил тебя.
Я мог бы начать это письмо как сказку. Ты же так их любишь.
В начале было обещание, которое не сдержали.
В начале был темный дом, в котором жил король всех печалей.
В начале были двое.
Но до них была смерть. Она и начала эту игру. Только она ли ее закончит?
Знаешь, у меня была безумная мысль во время нашей последней встречи — попросить тебя умереть вместе со мной. Тогда мы обманули бы самого Жнеца, у которого, оказывается, большие планы на тебя. Я рад, что не озвучил этого.
По правде, я пишу, чтобы дать тебе ответ на вопрос, который ты никогда не задавала: почему я начал нашу переписку, ведь знал, что умру, и наша случайная любовь оставит больше боли, чем счастья. Но из любопытства я прочитал твое письмо Якобу, и твоя искренность, непритворная печаль и преданность изменили мой мир. До сих пор не понимаю как. Но что-то пошло иначе.
Я прочитал все твои письма, выучил почти каждое наизусть, а затем написал тебе, не особенно задумываясь о правильности своего поступка. Это можно счесть дурацким флиртом или даже тонким извращением.
На самом деле больше всего на свете я хотел, чтобы ты себя простила за то, чего не сделала, или, наоборот, позволила себе слишком много, но лишь бы прекратила наказывать себя за Якоба.
Поэтому я начал тебе писать. Я не мог оставить тебя рядом с его могилой.
Хотел бы я, чтобы все вышло иначе, чтобы ты не узнала моих скверных тайн и этого горя, не учила и малопонятные уроки о жизни и смерти. Но так уж вышло. Мы пробовали любить, не потревожив зла. Немного у нас получилось.
За тобой стоят Менахем и Танатос, и мы всего лишь пешки на их доске. Но нашу историю они не проживут и на фресках ее не нарисуют. И это значит, что есть вещи, которые принадлежат только нам.
Пусть однажды мы обязательно увидимся вновь. А все самое лучшее, что у меня было, навсегда останется с тобой».
Post Mortem
Soulmate dry your eyes,
Cause soulmates never die.
Не плачь, мой друг,
Ведь родственные души никогда не умирают.
Placebo «Sleeping With Ghosts»
