Люк утерся и отрешенно уставился в пол. На короткое мгновение его глаза перестали видеть эту реальность, и все размылось. Сен-Симон некоторое время безмолвно наблюдал за ним, а потом случилось что-то странное.
Он стал всем и сразу. Был за его спиной и перед ним, звучал в его ушах и сердце:
— Теперь вы можете сказать сами про суть зеркал. Что Сабрина являет собою сейчас? Чем станете вы после смерти? Что заставляет живых думать о мертвых? Вы уже почти ответили на свой вопрос, когда сказали, что зеркала лишь окна и мы видим, но не можем ничего с этим поделать.
Черты Люка тяжелели с каждой минутой, и в глазах прорезалось понимание. Это даже не было какой-то сакральной истиной. Просто… свойство человеческой природы, присущее и зеркалам.
Память.
Сен-Симон дружелюбно улыбнулся.
— Я рад, что мы достигли взаимопонимания.
Люк поднял на него воспаленные глаза.
— Ну пожалуйста, дайте мне время. Вы же можете. Хотя бы пару лет. Я не хочу уходить после того, что видел. И не хочу оставлять ее.
На миг в нем встрепыхнулась надежда. Этот Сен-Симон может все. Просто надо его уговорить… Просить жалобнее. Не оставлять его в покое…
Человек с тысячью имен подошел к нему вплотную, и в его лице забрезжило неподдельное сострадание. Он приобнял Люка, слегка сжав его затылок, и тот невольно уткнулся носом в лацкан его пиджака. Но от прикосновений Сен-Симона по телу вдруг разлилось глубокое спокойствие. Он был как одна большая уютная могила.
«Что может быть роднее смерти?» — пронеслась в голове непонятно откуда возникшая мысль.
— Люк, — по-отечески ласково сказал Этьен, — вы должны умереть, я ничего не могу сделать.
— Я… должен?
— Да, считайте, что это ваш священный долг. Одни люди рождаются, чтобы править или дарить жизнь другим. Другие приходят в этот мир, чтобы эти жизни забирать. А вы должны были умереть. Это ваш звездный час, поверьте.
— Идите вы на хрен, — угасающим голосом ответил Люк и отстранился от него.
Тот продолжал смотреть на него с невыразимой печалью. Люку хотелось расплакаться как ребенку и спросить:
«А как же любовь? Как же моя музыка? Я думал, это моя миссия».
А он всего лишь родился, чтобы сдохнуть. Все люди много о себе думают…
Количество необъяснимого бреда перевалило за критическую черту. Ответов не было. Времени не было. Ничего у него не было. Все стремилось к цифре «ноль».
— Дурацкая у вас контора по распределению миссий. Еще один вопрос, пока я тут. Если вы уже все знаете и везде побывали, то что забыли здесь? — спросил он Сен-Симона в лоб.
В ответ последовала очередная усмешка, не открывающая ни слова правды.
Тогда в Люке вдруг взвились недюжинное упрямство и парадоксальная уверенность, что этот странный человек ему показал далеко не все. Он лишь припугнул его чем-то… странным.
Гордо хмыкнув, Люк двинулся к выходу, бросив через плечо:
— Все будет не так. Все будет по-другому.
***
Он ехал домой. За время его пребывания у Сен-Симона опять прошел ливень, и дорога назад была усеяна сверкающими брызгами. Сквозь открытое окно проникал свежий ветер, наполненный запахами, от которых замирало сердце, и в голове Люка начинали оживать бесконечные воспоминания о разных временах.
На шоссе никого не было.
«Летний дождь как благословение…»
Дрожала терпкая прохлада, и он чувствовал землю, воду и воздух. Мелькали лица и звучали удивительные обещания. Как много было, оказывается, сказано за эти годы…
Этот визит вселил в него тяжелую грусть. Черная пустота, которая шевелилась в зеркале, осталась позади. Она даже не имела силы в этом мире. Остался позади и мистический Сен-Симон со своими словами о том, что сейчас нельзя понять эту священную тьму…
Глаза не видели расстилающейся перед ним дороги, в мыслях мелькали эти годы.
«Двадцать восемь лет — это, оказывается, уже порядком… И все равно мало».
Он больше никогда сюда не вернется.
Это чувство гнало его прочь по ровному асфальту, навстречу разлетающимся облакам и полыхающему светом небу.
Then the flowers turned red,
And the shadows grew tall.
Did I make you disappear?
Were you ever here at all?
Baby, baby on the floor.
What did you come here for?
Затем цветы стали красными,
А тени разрослись дальше.
Это я заставила тебя исчезнуть?
Был ли ты здесь вообще?
Малыш, малыш на полу.
Зачем ты сюда пришла?
Oren Lavie feat. Vanessa Paradis «Did You Really Say “No”?»
Глава одиннадцатая
Кто из нас правда?
Войдя в прихожую, Люк почему-то замер.
— Алиса! — позвал он.
Она не откликнулась. С чего он вообще взял, что она тут? Может, она и не оставалась. Кто ее разберет, эту девушку из морга.
Обуреваемый противоречивыми чувствами, он направился на второй этаж через кухню, рядом с которой имелась вторая лестница. Здесь что-то было иначе, и ему требовалось время, чтобы понять.
Стало удивительно светло. Кто-то просто раздвинул шторы, и это все поменяло.
Неспешно он прошелся по дому в поисках своей гостьи. Занавески слабо шевелились на ветру, от этого пустые комнаты наполнялись чем-то прекрасным. Но на первом этаже все молчало, ее здесь не было.
Он нашел Алису у себя в спальне. Она сидела у открытого окна и читала. Черные волосы, как всегда, закрывали часть лица траурной вуалью. Между прядями проглядывали провода белоснежных наушников. Подкравшись сзади, Люк заглянул в книгу.
«В тех случаях, когда трупы подверглись гнилостной трансформации, проводится экспертиза ногтей пальцев…»
— Что ты слушаешь? — спросил он, бесцеремонно переставляя наушник в свое ухо.
«Cause you’re the truth not I…»
[19]
Это были Placebo.
Алиса вздрогнула и обернулась. Люк снова увидел ее лицо невероятно близко.
— Отличный выбор. Не то что я.
Она вынула второй наушник, глядя на него со сдержанной улыбкой.
— Ты всегда работаешь ночью?
— Почти. У музыкантов паршивый режим жизни. Не становись рок-звездой. И детям своим тоже это передай.
