— Нет, не знала.
— С какой целью вы занимаетесь фитнесом, Карин? — поинтересовался Сэм.
— Сжечь жир, — ответила я.
— И что вы делаете, чтобы сжечь жир? Только не говорите мне, что вы бегаете на дорожке.
— Но я действительно бегаю на дорожке.
Надеюсь, Сэм не заглядывал в мою карту и не видел, что я уже три недели не приходила в зал.
— Чтобы сжигать жир эффективнее, вам надо подкачать мускулы, — сказал Сэм. — Я могу показать вам упражнения.
— Правда? — переспросила я.
— Да, Вы не против, чтобы я провел с вами бесплатную тренировку?
— Конечно! А когда вы хотите со мной встретиться? — спросила я и покраснела: кажется, получилось что-то двусмысленное. — Ну, я имею в виду… ну, вы понимаете, что я имею в виду.
Сэм засмеялся:
— Как насчет восьми вечера в среду?
— Восемь вечера в среду — прекрасно, — сказала я. — Мне нужно прийти и вызвать вас?
— Да. Вам надо просто зарегистрироваться, как обычно, пройти в раздевалку, потом подойти к стойке персональных тренировок и пригласить меня.
Персональный тренер! Как это здорово! И голос у него такой приятный! Однако вся моя спортивная одежда — кошмарного вида. Необходимо срочно прикупить что-нибудь хорошенькое. Я хочу выглядеть классно. И кстати, будь у меня красивая одежда, я бы не пропускала занятия.
* * *
В субботу я отправилась на поиски спортивной одежды. Выйдя из дому, повернула влево по 57-й улице. Я намеревалась пойти в «Найктаун», мимо которого обычно шла или ехала на работу. Ох, и огромный же он!
Пройдя несколько кварталов, уже около Лексингтон-авеню, я взглянула направо и заметила громадное здание в нескольких кварталах отсюда. Оно занимало целый квартал, в нем было по меньшей мере восемь этажей. На фасаде здания ветерок развевал национальные флаги. Интересно, что это? Может, какое-то посольство? Где-то ведь неподалеку — здание ООН, но мне казалось, оно в противоположном направлении.
Я решила посмотреть, что же там такое. Торопиться было незачем: «Найктаун» никуда не убежит. Приближаясь к таинственному зданию, я заметила огромные красные буквы над входом. Понятно — это название. И что же там написано? Б-Л-У… Нужно пройти еще квартал, чтобы прочесть. Я подходила ближе, и буквы становились виднее. Б-Л-У-М… Неужели это то, что я думаю? Мое сердце подпрыгнуло. Б-Л-У-М-И-Н-Г… Да-да, это он! Это здание с флагами — никакое не посольство! Это «Блумингдейлз»!
Господи, Боже мой! Я нашла его! Я радовалась ему как родному дому. За все двадцать семь лет своего пребывания на земле я не видела такого огромного универмага! У нас в Чикаго был «Блумингдейлз», но не такой огромный. Этот занимал целый квартал. И со всеми этими флагами казался просто королевской резиденцией. Я ускорила шаг — мне не терпелось зайти внутрь. Я уже подходила к угловому входу, как вдруг над ухом раздался гудок, заставивший меня вздрогнуть.
Злющий таксист высунулся из машины и крыл меня последними словами. Оказывается, он едва меня не сбил. До меня дошло, что я двинулась на проезжую часть, не дождавшись разрешающего сигнала, и теперь стою посередине.
— О, простите, — сказала я, показывая на здание и улыбаясь. — «Блумингдейлз».
Таксист посмотрел на меня как на идиотку и покачал головой.
Я с самого раннего детства обожаю ходить по магазинам. Тогда нас с сестрой вряд ли можно было назвать хорошенькими. У меня волосы быстро становились сальными, а у нее кудряшки торчали во все стороны. Друзей у нас было немного. Но когда мне исполнилось восемь, мама купила мне желтую шелковую курточку для катания на роликах с надписью «Крутые роллеры». И вдруг всем в школе захотелось дружить со мной. Курточка и впрямь была что надо. Можно сказать, что благодаря ей я с детства познала власть одежды.
Дальше — больше.
Когда наша мама вышла замуж за отчима, мы стали на выходных кататься на лодке по озеру Мичиган (отчим был большим любителем этого дела). Нас с сестрой все еще не очень хорошо одевали. А тут мы оказались в одной компании с детьми богатых друзей родителей, компаньонов по катанью на лодках. Стало очевидно, что моя роликовая курточка совершенно не выдерживает сравнения с одеждой этих детей. Они ходили в вещах от «Поло» и других шикарных фирм и с нами общаться не хотели. Это нас страшно огорчало, мы даже плакали. И мама сделала то, что сделала бы любая любящая мать — она купила нам «Поло», и мы стали одеты так же, как и все остальные. Появившись однажды с лошадками на кофточках, мы всем стали нравиться.
«Власть курточки „Крутые роллеры“» сменилась «Властью „Поло“». А когда я подросла, «Поло» вытеснили джинсы «Гесс», солнечные очки от Вуарне и, наконец, сумочка от Гуччи.
Моя любовь к сумочкам вспыхнула в старших классах. Я училась в частной женской католической школе, и мы должны были носить форму — юбку из шотландки и полиэстровый блейзер. К ней полагалось надевать однотонные носки и однотонную блузку с воротничком. Не очень креативно. Поэтому девочки выражали себя через сумочки. Они служили для каждой опознавательным знаком. Сумочка показывала, кто ты есть. И мне не хотелось носить под мышкой сумочку от Лиз Клейборн. Потому что в моей школе творения Лиз Клейборн не котировались. Школа была частная, в основном для детей из богатых семей. Самым престижным было иметь сумочку от Гуччи, Луи Вуиттона или Фенди. Словом, ко времени окончания школы «Власть „Поло“» сменилась для меня «Властью сумочки». И с тех пор моя любовь к стильным вещам не уменьшилась.
Но вернемся к «Блумингдейлзу». Я попятилась обратно на тротуар и стала ждать, пока оранжевый человечек на светофоре не станет белым, показывая, что можно идти. И это длилось целую вечность. Между мной и самым большим «Блумингдейлзом» была всего одна узкая улочка. Я стояла на тротуаре и следила, как люди входили и выходили. И ждала. Наконец зеленый свет сменился желтым, потом красным, и машины остановились. Человечек стал белым, как бы говоря: «Ступай, дитя мое. Следуй за мной, и я приведу тебя в землю обетованную». В руках у этого белого человечка были ключи от рая, то есть от «Блумингдейлза». И он решал, когда впустить вас туда. Он был привратником. Я посмотрела на него и поклонилась. Он знал, как важна работа на этом углу.
Я сошла с тротуара и очень медленно пошла через дорогу. Через несколько мгновений была уже у входа. Посмотрела на ряд дверей, больших и тяжелых. Выбрала одну из них и распахнула. Наконец я внутри. Осмотрелась вокруг и глубоко вздохнула: я стою в отделе сумок. Как символично!
Я медленно пошла вдоль прилавков. Мысли мои путались и скакали так быстро, что я не успевала воспринимать окружающее. Передо мной были сумки от Луи Вуиттона, Фенди, Версаче и Ди энд Джи. Сумки — без конца.
На другой стороне магазина я обнаружила отдел темных солнцезащитных очков. Как я люблю темные очки! Сумочки и очки — моя слабость! Я примерила пару изумительных очков от Гуччи, бордовых и чуть-чуть великоватых для моего лица. Но именно так они и должны были выглядеть. С моими обновленными волосами они смотрелись потрясающе. Вернее, это я смотрелась потрясающе и потому просто обязана была купить их. Доставая свою карту «Амэкс», я нашла оправдание этой покупке. Я уже давным-давно не покупала себе новые очки. Фактически почти два года. Так что одна пара очков за двести сорок долларов — это то же самое, что две пары по сто двадцать каждый год. А это не так уж дорого.
