Она поставила пустой стакан, приосанилась и сдвинула ступни вместе:
– Простите, что я не встаю.
Она заговорила – поначалу натужно, запинаясь, но вскоре в голосе появилось упорство, и ритм захватил ее. Ее шотландский акцент усилился. Кажется, для нее главным было не читать с выражением, передавая смысл, а усилием марафонца отбарабанить все в правильном порядке – слово за словом, строчку за строчкой, строфу за строфой. От натуги ее лицо еще больше потемнело. Но все же она читала не без выражения; не так, как Хейзел помнилось по школе, где их мучили тупой зубрежкой «для развития памяти». Это, скорее, напоминало выступление крупного ученого на школьном концерте: нечто вроде добровольного прилюдного акта мученичества, в котором каждое ударение, каждый жест предопределены и отрепетированы.
Постепенно Хейзел начала разбирать слова. Какая-то ерунда про эльфов, эльфы украли какого-то юношу, а девушка по имени Прекрасная Дженет его полюбила. Прекрасная Дженет дерзила собственному отцу, заворачивалась в зеленый плащ и бежала на свидание с возлюбленным. Потом, кажется, наступил Хеллоуин, и в глухую ночь мимо Дженет проехала кавалькада эльфов. Отнюдь не воздушных созданьиц, а злобных, враждебных человеку существ; проезжая в ночи, они подняли ужасный лязг и звон.
На пустошь Дженет ночью пришла
И смело стала ждать.
Все ближе, ближе стук копыт —
Джуди взяла блюдо с кексом к себе на колени и съела большой кусок. Потом еще один – все с тем же гневным, непрощающим лицом. Чуть раньше, когда она наклонилась, раскладывая кекс, до Хейзел донесся запах ее тела – не то чтобы неприятный, но все же запах, нечастый в эпоху мытья и дезодорантов. Запах шел горячей волной из ложбинки между раскрасневшимися грудями молодой женщины.
Антуанетта, не стараясь двигаться тихо, раздобыла маленькую бронзовую пепельницу, вытащила из сумочки сигареты и закурила. (Она сказала, что позволяет себе три сигареты в день.)
И первым промчался гнедой жеребец,
За ним проскакал вороной,
А с третьего, белого, седока
Стащила она долой.
Хейзел решила, что спрашивать про Джека больше нет смысла. Кто-нибудь из здешних жителей наверняка его помнит – видел его на мотоцикле или однажды вечером разговорился с ним в пабе. Но как найти этих свидетелей? Антуанетта, вероятно, не лжет, утверждая, что забыла его. У нее своих забот хватает, судя по всему. Что же до мисс Доби, ее рассудок явно порхал, как ветерок, – сплошные капризы и причуды. Сейчас ее занимала исключительно судьба питомца эльфов:
В аспида обратили его
Эльфы своим заклятьем,
Но рук не разжала Дженет, ведь он —
Отец ее дитяти.
В голосе мисс Доби зазвучала нотка мрачного удовлетворения, – возможно, дело идет к концу. Что такое «васпида»? Не важно. Дженет завернула возлюбленного в свой зеленый плащ – «нагого, как мать родила», королева эльфов оплакала потерю, и как раз когда слушатели испугались, что история примет новый поворот – ибо голос мисс Доби окреп и слегка ускорился, будто готовясь к марш-броску, – декламация кончилась.
– Господи Исусе, – сказала Антуанетта, убедившись, что это действительно так. – Как только у вас все это в голове помещается? Вы с Дадли – парочка под стать друг другу!
Джуди принялась с лязгом расставлять чашки и блюдца. Антуанетта подождала, пока Джуди начнет разливать чай, и остановила ее:
– Милая, он, наверно, уже сильно настоялся. Боюсь, для меня это слишком крепко. И вообще, нам пора ехать обратно. Мисс Доби теперь нужно отдохнуть.
Джуди безропотно забрала поднос и ушла на кухню. Хейзел последовала за ней, неся тарелку с кексом.
– Мне кажется, мистер Браун хотел приехать, – тихо сказала она молодой женщине. – Мне кажется, он не знал, что мы выедем так рано.
– А как же, – ответила та, ожесточенная, пунцовая, выплескивая чай из чашек в раковину.
– Вы бы не сочли за труд открыть мою сумочку и достать мне еще одну сигарету? – попросила Антуанетта. – Мне просто необходимо выкурить еще одну. Если я сама за ней полезу, то погляжу вниз, и меня точно стошнит. У меня начинается мигрень от этих монотонных завываний.
Небо опять потемнело, и по машине застучал мелкий дождик.
– Ей, наверно, одиноко живется, Джуди то есть, – сказала Хейзел.
– У нее есть Таня.
Последнее, что сделала Антуанетта перед отъездом, – сунула Джуди несколько монет. «Для Тани», – сказала она.
– Она, может быть, хочет выйти замуж, – продолжала Хейзел. – Но как ей встретить подходящего человека в тех местах?
– Думаю, ей где угодно будет нелегко встретить подходящего человека. В ее-то положении.
– В наше время это не так важно. Девушки сначала рожают, потом выходят замуж. Кинозвезды и обычные девушки. Практически каждый день. Это не так важно.
– Я бы сказала, что в наших местах это важно. У нас тут кинозвезд нету. Мужчина еще десять раз подумает. Он обязан помнить о своей семье. Это будет оскорбление его матери. Даже если она уже не понимает, что вокруг происходит. И если твоя профессия – работать с людьми, тоже приходится о таких вещах думать.
Она съехала на обочину. Сказала: «Извините», вылезла из машины и пошла к низкой каменной стенке. Наклонилась вперед. Неужели плачет? Нет. Ее тошнит. Плечи сгорблены и сотрясаются. Она блевала, аккуратно перегнувшись через стенку, на опавшие листья дубов. Хейзел открыла дверцу машины и двинулась к Антуанетте, но та остановила ее взмахом руки.
Беспомощный, донельзя интимный звук рвоты, тишина вокруг, туман и дождь.
Антуанетта наклонилась вперед и постояла, опираясь на стенку. Потом выпрямилась, вернулась к машине и вытерлась бумажными носовыми платками – дрожащей рукой, но очень тщательно.
– У меня это бывает, – объяснила она, – головные боли и тошнота.
– Хотите, я сяду за руль? – предложила Хейзел.
– Вы не привыкли водить по левой стороне.
– Я аккуратно поеду.
Они поменялись местами – Хейзел была удивлена, что Антуанетта согласилась. Они ехали медленно. Антуанетта почти все время сидела с закрытыми глазами, зажимая руками рот. Под розовым тональным кремом просвечивала серая кожа. Но на подъезде к городу Антуанетта открыла глаза, отняла руки от лица и сказала что-то вроде: «Вот Катехо».
Они ехали мимо низины, луга у реки.
– Это здесь, – Антуанетта говорила быстро, словно желая успеть до очередного приступа рвоты, – здесь та девушка идет на свидание, теряет девственность и все такое.
