– Ты нормально? – спросил Лайл. Я кивнула, и он отошел от люка. – Джеймс, я вызову «Скорую». Сможешь найти путь до главной дороги и проводить их сюда?
Джеймс, вероятно, что-то ответил, я услышала, как удаляются твердые шаги. Затем другое лицо возникло над нами, и, посветив вверх фонариком, я узнала сестру.
– Бекки в порядке, с ней Марлен. – Мейси смотрела на меня нерешительно, как будто ждала, что я велю ей убраться. – Не хочу оставлять тебя здесь одну с Берди.
Я с улыбкой кивнула. Мейси осторожно пролезла в люк, опустилась на пол и, сев по другую сторону от матери, взяла ее за вторую руку.
Берди, поморгав, снова открыла глаза. Я догадалась, что она испытывает страшную боль, и полузабытье, должно быть, приносит ей облегчение. Однако она словно боролась с ним, будто знала, что нам слишком многое надо сказать друг другу. Слишком много вопросов таилось в окружавшей нас темноте.
– Что это? – спросила Мейси.
Я посветила фонариком туда, куда она указывала. Вдоль стен громоздились пустые ящики и кучи сгнившей соломы, вероятно, остатки от эры сухого закона. Чуть ближе к нам лежала на боку маленькая пустая коробка; скотч, скреплявший ее, был разорван и валялся рядом комком. Я осмотрела стены, пытаясь не замечать паутины и молясь, что в свете фонарика не вспыхнет пара звериных глаз. Луч высветил что-то знакомое. Или нет, не совсем знакомое. Знакомым был только узор из пчелок, летящих в хороводе вокруг донышка.
– Мой чайник, – прошептала Берди, как будто находка отомкнула ее голос. Я даже вообразила, что слышу, как поворачивается ключик.
Я наклонилась к матери, откинула влажные волосы с ее лба.
– Как он сюда попал? – Я была уверена, что мы все трое понимаем: вопрос не о том, как лиможский чайник оказался на этом кирпичном полу.
– Я поднялась на чердак, – едва слышно зашептала Берди. – И вспомнила. Вспомнила все. – Она закрыла глаза, и на секунду мне показалось, что она потеряла сознание. Однако вскоре мама снова посмотрела на нас и прерывисто вздохнула. – Я – Колетт. Колетт Мутон.
Я встретилась взглядом с Мейси, вспоминая слова Джеймса. Иногда все, что нам нужно, чтобы простить наших родителей, – это понять их собственное детство. В тот момент, глядя на сестру, я поняла – мы подошли очень близко к тому, чтобы понять наконец истинное значение этих слов.
Мы сидели на сыром полу и ждали, когда Берди опять начнет говорить.
* * *
Когда я снова открыла мамин сундук, я увидела все с такой ясностью, словно замелькала цветная кинопленка, показывая мне одни и те же сцены снова и снова. Я в кухне с Джорджем, мамой и папой – и незнакомцем. Только на самом деле я знала, что он мне знаком.
Мамина садовая бутыль с распылителем стояла на кухонной столешнице. Это показалось мне странным. Она всегда смешивала всю химию на улице и говорила мне, что ее нельзя держать в доме, тем более рядом с едой. Пчела стучалась тельцем в маленькое окошко на двери, потом стала кружить над столом вокруг абажура.
Мама вдруг выпрямилась на стуле, словно одна из ее роз после полива. Она как будто немного успокоилась, ее губы сжались в решительную линию.
– Вы, наверное, голодны? – сказала она нашему гостю.
Она встала и подошла к кухонной столешнице, где под полотенцем в корзинке остывали свежеиспеченные пшеничные лепешки. Открыла банку ниссового меда. Наполнила стакан водой из крана, подала его гостю. Затем вернулась к лепешкам. Только не поставила корзинку на стол, а разложила лепешки по отдельным тарелкам, щедро полила их медом и поставила на стол перед каждым из нас.
Гость – мистер Мутон, как называла его мама – съел свои лепешки так быстро, как будто не ел очень давно и боялся, что если он не поторопится, кто-нибудь их отнимет. Я мельком подумала, не рассердился ли отец, что кто-то ест его драгоценный мед, почти не распробовав вкуса.
– Это твой ниссовый мед? – спросил мистер Мутон, облизывая пальцы.
Отец ответил ему очень медленным кивком, как человек, слишком долго пробывший на жаре.
– Он не такой сладкий, как я думал, – заметил мистер Мутон и, снова лизнув палец, собрал крошки с тарелки, скатал их в янтарном меду, подобрал указательным пальцем и отправил в рот. Он увидел, что я смотрю на густую лужицу меда на его тарелке, улыбнулся и придвинул тарелку ко мне. У меня возникло странное чувство, что все это уже было.
– Вы закончили? – спросила мама, забирая его тарелку, прежде чем я успела обмакнуть палец в мед.
– Да, спасибо. Я давно не ел, – сказал он, глядя в мои глаза. – Я хочу вернуться во Францию. Может, возьму с собой нескольких ваших пчел? Чтобы начать все заново. Никогда не поздно начать все сначала.
Он на секунду прикрыл глаза, словно испытывал боль, и потер горло.
– Можно мне еще воды?
Не говоря ни слова, мама снова наполнила его стакан из крана и поставила перед ним. Он пил без остановки, громко глотая воду. Когда он поставил стакан, я подумала, что он выглядит даже более больным и измученным, чем когда приехал.
– Мне кажется, вы устали, – сказала мама. – Но мы еще не закончили разговор. Если вам негде остановиться, переночуйте у нас.
Ее голос звучал глухо, глаза были пусты. Папа удивленно посмотрел на нее, но она притворилась, что не заметила.
– Я принесу вам наверх еще лепешек и меда. В гостевой комнате я только что постелила свежие простыни.
Он слегка покачнулся на стуле и потер живот.
– Пожалуй, хорошее предложение. Я плохо себя чувствую.
Он попытался встать, но его кости словно стали мягкими и не держали его. Джордж подскочил к нему с одного бока, мой отец – с другого. Мистер Мутон снова закашлялся, содрогаясь всем телом с каждым спазмом.
– Вызови врача, – велел отец маме.
Вместе с Джорджем он помог гостю дойти до лестницы, потом поднял его на руки и отнес наверх. Я слышала, как мистер Мутон слабо простонал.
– Мама, ты позвонишь? – спросила я, глядя, как она спокойно убирает тарелки в раковину, а тарелку мистера Мутона бросает в мусорное ведро. Тарелка разбилась, ударившись обо что-то внутри.
Когда она не ответила, я поспешила к телефону, не зная, какой номер следует набрать, но понимая, что необходимо что-то сделать. Мама выхватила у меня трубку и положила ее на рычаг.
– Я позабочусь о нем, Берди. Не волнуйся.
По ее щекам текли слезы, и это напугало меня больше всего.
Пчела, которая давно кружила по кухне, приземлилась на стол, и мама прихлопнула ее голой рукой. Она долго смотрела на нее, как бы удивляясь, почему она умерла.
– Не следует убивать пчел в доме, мама. Иначе гость принесет плохие новости.
