Среди вещей, избежавших изгнания, было несколько бабушкиных картин – потому что, как сказал дедушка, ни Берди, ни Мейси, ни я не сможем нарисовать ничего взамен. Он прав, поэтому слышать такое ничуть не обидно.
– Ты заглянула во все шкафы в доме? – спросила Марлен.
– Почти. Мы не трогали мебель в спальнях, но вряд ли чашка там. И потом, Мейси сказала, что они с дедом там уже смотрели. Я, конечно, проверю эти шкафы еще раз, однако надежды мало.
Я допила пиво и поставила пустую бутылку рядом с собой. Марлен тут же протянула мне еще одну.
– Ты заслужила и за руль садиться не собираешься. Ты, наверное, здорово устала и жутко разочарована?
Не споря, я взяла бутылку и сорвала с нее крышку.
– Зачем я вообще приехала? Я должна была понимать, что найти чашку будет невозможно. Слишком много времени прошло. Полагаю, бабушка обнаружила ее на блошином рынке, а Берди сохранила на память о матери. Я так и думала, что она попросила меня сохранить секрет, чтобы спрятать ее от дедушки. Он же все выбрасывал.
– Да, наверное, – кивнула Марлен, отпивая из своей бутылки.
Я прихлопнула комара на голом животе. У Марлен я переоделась в джинсовые шорты и короткую майку, прежде чем пойти на чердак. Такое я обычно не ношу на людях, для чердака же наряд вполне годился.
– Когда Джеймс впервые показал мне свою чашку с блюдцем, я была почти уверена, что на ней тот же рисунок. Мне просто нужно было его увидеть своими глазами. Я горжусь умением дать точную оценку и не хотела ошибиться ни на чуточку. – Я вытянула ноги перед собой, опираясь локтями о верхнюю ступеньку. – И все-таки зачем я приехала?
– Ты хочешь, чтобы я ответила?
Я отпила из бутылки.
– Да нет…
– Найдешь ты чашку или нет, выяснится или нет, кто был тот человек в дедушкином грузовике, ты не можешь уехать, пока не закончишь кое-какие дела.
– Конечно, могу.
– Но не уедешь. Ты похожа на своего отца – то же упрямство. Ты искала повод приехать, чтобы не выглядеть при этом просительницей. Ну вот, ты здесь. Что собираешься делать дальше?
Я подтянула ноги и положила подбородок на колени, подбирая слова для ответа. Выпитое пиво мешало схватить ускользающие мысли. Я смотрела на закатное небо, на бледные очертания облаков, однако видела лишь осколки разбитого фарфора.
– Ничего не изменилось. Между мной, Мейси и Берди. Я пробовала, правда. Но я не могу заставить людей измениться. И я скучаю по своей работе, по своему дому. По своей коллекции.
– В одном ты права, дорогая. Ты не можешь заставить людей измениться…
Она устремила на меня многозначительный взгляд, а я вновь посмотрела на небо над нами, на плавающие в нем осколки фарфора, которые, казалось, пытались сложиться в гигантский пазл.
Я глубоко вздохнула.
– Сегодня я уже сказала себе, что если не найду суповую чашку, то это будет знак, что пора собирать вещички и ехать домой.
– А что с Бекки?
Слова причинили боль, пусть и смягченную алкоголем.
– А что с ней?
Пару секунд Марлен молчала.
– Я видела Бекки, когда заезжала. Она так сильно напоминает тебя в ее возрасте – так же грызет ногти и все такое. Такое впечатление, что на ее маленьких плечиках лежит огромная тяжесть. От детей невозможно ничего утаить. Они могут не знать, в чем дело, но чувствуют, когда что-то не так. Это видно и по ее речи.
Марлен похлопала меня по плечу и стала собирать со ступенек опустевшие бутылки.
– Плохо, если она войдет с этим грузом на плечах в свои подростковые годы. Дети не слишком любезны с теми, кто отличается от остальных.
Кому, как не мне, это знать. Я невидящим взглядом смотрела в горлышко своей бутылки, вспоминая издевки по поводу матери, которая считала себя необыкновенной – расхаживала по городу в искусственных мехах, на высоких каблуках и выглядела здесь так же неуместно, как белый медведь. Моя самая большая ошибка заключалась в том, что я пыталась вставать на ее защиту, по крайней мере, пока не осознала тщетность всех попыток. Позже я изобрела собственные сомнительные методы отделить себя от нее.
– Мейси отлично воспитывает Бекки и явно не обрадуется моему вмешательству. Какими бы ни были раньше наши отношения, сейчас их нет. Я не смогу это исправить.
– Не сможешь, если вы обе хоть чуточку не поступитесь своей гордостью. И обидой. – Марлен поднесла горлышко бутылки к губам и, приподняв брови, залпом допила остаток. – Если хочешь, чтобы ситуация изменилась, ты должна перестать ждать, что первый шаг сделает кто-то другой.
Я не в силах была ей возразить, сказать, что прекрасно справляюсь со своей жизнью. Что мне гораздо проще существовать одной, не привязываясь ни к чему, кроме старинных предметов. В них легко спрятаться, занять ими свои мысли вместо того, чтобы смотреть в будущее, которое, как я боялась, грозило стать слишком похожим на мое прошлое.
– Надо отказаться от чего-то старого, если хочешь обрести что-то новое, – мягко проговорила Марлен.
Я подумала о Мейси, о том, какими мы были раньше, и о десяти годах, что пролегли между нами, точно широкая река. На глаза навернулись слезы, когда я представила, что Мейси снова исчезнет из моей жизни.
– А что, если я все только испорчу?
– А что, если нет?
Я посмотрела на тетю.
– Я надеялась, ты скажешь: ты сделала все, что могла, и пора вернуться домой.
– Дорогая, я не собираюсь указывать тебе, что делать. Это можешь решить только ты сама. Но, по-моему, уехать прямо сейчас – плохое решение. Меня беспокоит ситуация с твоим дедушкой и Берди. И мне кажется, что вы с Мейси скоро понадобитесь друг другу. Вы намного сильнее вместе, чем порознь.
Я прижала холодную бутылку к шее и вспомнила, как десять лет назад заметила Мейси в толпе на Фестивале морепродуктов. Она удивилась, увидев меня там, в то время как предполагалось, что я путешествую по стране с моим тогдашним бойфрендом и его музыкальной группой. Если бы только это было самое худшее.
– Это раньше. Давно.
Мы отвлеклись на звук автомобиля. Свет фар приблизился к дому, выхватив из темноты изогнутую бетонную спину Несси. Я поднялась, гадая, кто может заехать в такое время, и расслабилась, узнав джип Лайла.
Вспомнив, что на мне надето, я торопливо бросила Марлен:
– Пойду переоденусь.
Она махнула рукой.
– Выглядишь прекрасно, да и Лайл тобой ничуть не интересуется.
Она развернулась к двери.
– Ты собираешься оставить нас одних?
– Дорогая, мы обе знаем, что беспокоиться за вас не стоит.
– Но что, если кто-то увидит нас вдвоем? Мейси доложат об этом еще до рассвета.
