– Отлично. Договорились. Ты идешь, Джеймс? Потому что если нет, то сам понимаешь – будешь главной темой нашего разговора.
Не говоря ни слова, Джеймс направился к входной двери. Я побежала за своей сумочкой.
– Я предлагаю поехать на машине. Кэролайн не привыкла к такой жаре и может расплавиться, – заявил Джеймс, когда мы вышли из дома.
Не обращая на него внимания, Кэролайн положила руку мне на локоть и слегка сжала пальцы.
– Не могу дождаться, когда узнаю вас получше. Мне уже кажется, что у нас много общего.
Я чувствовала, как глаза Джеймса буравят наши спины, пока мы шли к моему «Кадиллаку».
Всю дорогу Кэролайн восхищалась моим автомобилем. Она знала о машинах гораздо больше брата, умела водить и даже владела микроавтобусом, чтобы возить четверых своих детей в возрасте от пяти до двенадцати лет по их пригороду в Коннектикуте.
Джеймс за всю дорогу не произнес ни слова. Я поставила машину на парковку перед кафе «Сова». Он открыл мою дверь, пока я искала сумочку, и я заметила, как Кэролайн ждет, когда он откроет дверь и для нее. Мне вспомнился его рассказ о том, как Кэролайн защитила его, когда он кидался яйцами в прохожих. Видимо, сестры везде одинаковы: лучшие друзья и лучшие враги в одном лице, и всегда знают тебя лучше, чем ты сам. Я решила, что у Кэролайн имелась веская причина проехать весь путь до Апалачиколы, и в этом кроется нечто большее, чем простое беспокойство за брата.
Кэролайн вышла из машины, и, встав на широком тротуаре, осмотрелась: Ди-авеню убегала вниз к Речному парку на реке Апалачикола, вдоль дороги красовались исторические кирпичные здания с навесами, прикрывающими тротуар, словно парасольки старинных дам.
– Тут потрясающе. Не хочу показаться снобом, но я всегда думала – чтобы считаться настоящим городом, необходимы небоскребы и неоновые огни. Я здесь всего лишь час и уже вижу, насколько ошибалась. Такое впечатление, что здешние люди хранят это место в секрете.
– Оно не без причины называется «Забытым Берегом», – заметила я. – К сожалению, девелоперы положили глаз на эту часть залива и, думаю, не успокоятся, пока весь наш берег и остров святого Георгия на той стороне бухты не будет застроен кондоминиумами.
Кэролайн широко улыбнулась, став еще больше похожей на брата.
– Я так и знала, что у нас много общего. Я член Национального Фонда. Для меня очень важно сохранение истории нашей страны.
Мне показалось, что Джеймс позади меня простонал.
– Если у вас есть время, я свожу вас в Риверфронт-Парк, – предложила я Кэролайн. – Там вы увидите старые пароходы, стоящие вдоль причалов.
– С удовольствием посмотрю!
Она снова положила руку мне на локоть, и я провела их ко входу в кафе.
Кафе «Сова» напоминало мне о бранчах с бабушкой, дедушкой и Берди, которые мы устраивали после посещения церкви. Я предложила это место не только потому, что еда в «Сове» всегда была вкусной. Обычно мы встречали здесь дедушкиных друзей, и я надеялась, что посетители будут старшего возраста – не мои ровесники, которые помнят меня по школе.
Пока мы ждали столика, Джеймс, наконец, прервал свое мрачное молчание.
– Как все-таки ты меня нашла? – спросил он Кэролайн.
– Когда я не смогла до тебя дозвониться, то позвонила в «Биг Изи Аукцион Гэлери» и поговорила с мистером Мэндвиллом. Он сообщил мне, что у Джорджии нет мобильного и что она взяла тебя с собой в Апалачиколу – маленький город, где найти тебя будет легко. Я не могла в это поверить, пока он не сказал мне, что в городе всего один светофор. Я полетела в Панама-сити, взяла машину в аэропорту и приехала прямо сюда. Возле интересного заведения с садовыми скульптурами я спросила женщину, не знает ли она, где найти тебя и Джорджию Чамберс. Она была очень любезна, хотя, кажется, больше заинтересована в том, чтобы продать мне русалку для сада.
Я подавила смешок.
– Наверное, она сказала вам, что она – моя тетя Марлен? И вам повезло, что ее Лох-Несский монстр больше не продается. А то бы он уже стоял в вашей машине.
Улыбающаяся официантка, с которой я, к счастью, не была знакома, взяла со стойки три меню.
– Не желаете ли столик на улице?
Я хотела сказать «да», однако, заметив беспокойство на лице Кэролайн, ответила:
– Лучше внутри. Сегодня высокая влажность.
Официантка снисходительно улыбнулась.
– Всего восемьдесят пять процентов – не так уж много для начала мая.
Кэролайн слегка округлила глаза, и мы прошли за официанткой к столику. В меню оказалось несколько моих любимых блюд, и я обрадовалась.
– Очень рекомендую на закуску крабовый дип, затем салат с жареными устрицами. Все морепродукты здесь местные, так что очень свежие.
– Жареные устрицы – вроде устриц «Рокфеллер»? – поинтересовалась Кэролайн.
– Ну сходство только в том, что оба блюда – из устриц. Здесь их готовят в кляре, обжаривают в масле, и когда их попробуете, вам кажется, что вы умерли и попали в рай. Особенно если окунете их в домашний сливочный хрен.
Джеймс барабанил пальцами по закрытой папке меню, ожидая, когда мы закончим.
– Как долго ты тут останешься, Кэролайн?
Его сестра невинно распахнула глаза.
– Изначально я намеревалась просто повидаться с тобой и сразу уехать, но город такой очаровательный, и у нас с Джорджией, кажется, много общего, поэтому я решила задержаться на пару дней. Возьму маленький отпуск. Пусть Генри узнает, как трудно вести хозяйство и следить за расписанием четверых детей. Это пойдет нам обоим на пользу.
– И где ты остановишься?
– В «Консульстве», в люксе с видом на реку. Они упомянули, что молодой человек, очень на меня похожий, тоже остановился у них.
Джеймс пристально посмотрел на сестру и так напомнил мне Мейси, когда та на меня сердилась, что я едва не расхохоталась. Меня спасло появление официантки, готовой принять заказ.
Мы с Кэролайн попивали воду со льдом и разговаривали, а Джеймс хранил каменное молчание. Кэролайн, возможно, привыкла к этой грани личности Джеймса и никак не комментировала его поведение. Меня же нервировало то, как сильно он отличался от того вдумчивого и зрелого мужчины, каким я его знала до приезда сестры.
Принесли еду, и разговор переключился на семейный сервиз Графов.
– Как близко вы подошли к определению его ценности? – спросила Кэролайн.
– Уже ближе, – ответила я, – однако дело оказалось сложнее, чем я думала. Похоже, индивидуальный дизайн, созданный французским художником Эмилем Дювалем во второй половине девятнадцатого века. Меня сбивает с толку то, что я, кажется, видела такой же предмет здесь, в доме моей матери, много лет тому назад. К сожалению, мы его пока не нашли. Здравый смысл подсказывает, что если узор тот же самый, то эти предметы не могут быть из одного частного заказа. Как бы тогда предмет из вашего сервиза оказался в нашем доме? Хотя пока не увижу, не могу быть абсолютно уверена.
