– Я не спрашивала. Просто сказала ей, что готовлю завтрак и чтобы она спускалась, как оденется.
В ее голосе не было самодовольства, но Мейси тем не менее разозлилась. Самой ей почти никогда не удавалось так легко справиться с Берди. Словно после всех этих лет мать все равно отдает предпочтение старшей сестре.
– Она сама оделась?
Джорджия подсунула под оладью лопатку и ловко ее перевернула.
– Видимо, да. – Она повернула голову и посмотрела на мать, как будто ждала, что та что-то скажет. – Я замочила ее юбку в раковине.
– Это шелк. Его нельзя мочить.
– Ну я подумала, если замочить целиком, не придется волноваться о пятнах от воды. В любом случае это лучше, чем кровавые пятна.
Мейси поцеловала мать в щеку, выдвинула стул рядом с ней и села за стол. Она отпила большой глоток кофе, глядя на банку с дедушкиным ниссовым медом, которая стояла в центре кухонного стола сколько она себя помнила, и резко сказала:
– Я забыла проверить телефон. Из больницы, наверное, звонили.
– Не волнуйся, – сказала Джорджия. – Звонили на домашний. Состояние стабильное, но дедушку пока оставят в больнице. Я договорилась о встрече с его лечащим врачом. Мы можем подъехать к одиннадцати.
Мейси сжала ручку чашки так, что пальцы побелели.
– Но если у тебя другие планы, я могу поехать одна, – продолжала Джорджия. – Потом нам нужен будет кто-нибудь, кто поможет перевезти ульи. Дедушка очень расстроится, если не получит свой ниссовый мед…
– Прекрати все это! – вырвалось у Мейси.
Джорджия выключила газ и сняла сковороду с плиты. На ее лице возникло как будто искреннее удивление.
Мейси со стуком поставила чашку на стол, расплескав кофе. Краем глаза она заметила, что Берди отложила свою вилку.
– Прекрати делать вид, что тебе не все равно! Как будто мы только и ждали, когда ты вернешься и продолжишь жить тут как ни в чем не бывало. Не выйдет! Даже и не думай!
– Прошло много лет, Мейси.
Мейси положила ладонь на деревянный стол, ощутив его приятную прохладу.
– Это не игра, в которой тебе позволено менять правила на ходу только потому, что проигрываешь.
Джорджия поставила сковороду на стол.
– Речь не о выигрыше или проигрыше. И я вообще не думала возвращаться. Никогда. Но прошло десять лет! Сначала я сказала «нет». Я знала, ты не будешь рада меня видеть. Я помню, что обещала никогда не возвращаться. Потом я сказала себе, что делаю это ради работы, для Джеймса, если точнее. Хотя в глубине души я понимала, что время пришло. Моя собственная сестра просто не может ненавидеть меня до сих пор. Мне было необходимо это выяснить.
Мейси вдруг вспомнила, как Джорджия учила ее водить машину. Они практиковались на старом дедушкином «Бьюике», и Мейси боялась нажимать на акселератор, пока Джорджия не пообещала ей, что не допустит, чтобы с ней случилось что-то плохое. И Мейси ей поверила. Она нажала ногой на педаль, машина рванула вперед и чуть не врезалась в магнолию – в последнюю секунду Джорджия успела крутануть руль.
– Я тебя не ненавижу, – тихо произнесла Мейси. – Хотела возненавидеть, но не смогла. Просто легче тебя не ненавидеть, когда между нами четыре сотни миль.
Берди, казалось, смотрела на Джорджию осмысленным взглядом. Джорджия подошла и забрала у матери пустую тарелку.
– Налить тебе еще кофе?
Берди ничего не сказала, однако повернула голову к кухонной стенке, туда, где стояла кофеварка. Было что-то странное в этом движении. Мейси вглядывалась в лицо матери, гадая, что именно она упускает.
Джорджия налила Берди кофе. Даже за все долгие годы она не забыла, что надо положить две чайные ложки сахара и плеснуть чуть-чуть молока. Это разозлило Мейси еще сильнее.
– Когда ты уедешь? – спросила она, желая контролировать ход разговора. Она всегда умела держать вещи под контролем. Джорджия умела только путать и устраивать беспорядок, а Мейси – подчищать за ней и чинить. – Я так понимаю, твои планы изменились? Из-за дедушки.
Она поднялась и достала из шкафа коробку хлопьев, невзирая на аппетитный аромат жареных яиц и оладьев. Она сама способна приготовить завтрак для семьи, делала это многие годы.
Джорджия поставила чашку перед Берди.
– Из-за дедушки наш отъезд откладывается на неопределенное время, – ответила она, не встречаясь с Мейси взглядом.
– Разве Джеймсу не нужно возвращаться в Нью-Йорк? Ты не можешь просто оставить его тут болтаться.
Она посмотрела на спину Джорджии и заметила, как та свела лопатки – верный знак, что сестра готовится к бою. Мейси была этому рада. Джорджия вернулась в Апалач, как будто ее тут ждали. Кто-то должен напомнить ей, почему она так долго не возвращалась.
– Я его сюда силком не тащила и вовсе не заставляю тут болтаться, – проговорила она сдержанно. – Я предложила отвезти его в аэропорт, чтобы он мог вылететь в Нью-Йорк, но он сказал, что никуда не спешит. Мой босс тоже не возражает, что я задержусь. Я беспокоюсь о дедушке. Я хочу убедиться, что он в порядке, и помочь, если понадобится. И, может быть, успею сделать то, зачем приехала. Может быть, даже получится поговорить с тобой. У меня нет намерения создавать тебе неудобства, и мне хотелось бы думать, что наш с тобой разговор не попадет под это определение.
Мейси замотала головой еще раньше, чем Джорджия закончила говорить.
– Создавать неудобства? – Ей показалось, что она услышала стук в дверь, однако была слишком поглощена разговором, чтобы обратить на это внимание. – Ты называешь «неудобством» ураган пятой категории. Я, если честно, ожидала, что ты приедешь под покровом темноты и так же уедешь. Я бы так и поступила на твоем месте, да все забываю, что мы с тобой совершенно разные.
Губы Джорджии побледнели. Берди встала, задвинула стул и вышла из кухни, но Мейси это едва осознала.
– Ну и слава богу! – крикнула Джорджия. – Потому что нельзя всем быть такими тряпками!
Мейси швырнула чашку в раковину. Судя по звуку, та треснула. Джорджия невольно поморщилась, и Мейси испытала от этого удовлетворение.
– Кто-то же должен был остаться, чтобы убирать за тобой беспорядок.
Джорджия сделала к ней шаг, ее сжатые в кулаки руки были прижаты к сердцу, словно она защищала его.
– Ты сама так решила! Сама! А я согласилась, думая, что это сделает тебя счастливой.
От возмущения у Мейси перехватило дыхание. Затем она вспомнила еще кое-что, сказанное Джорджией.
– Почему Джеймс вдруг захотел остаться? Сколько из этого ты ему рассказала?
– Ты имеешь в виду – из моей версии или твоей? – Щеки Джорджии раскраснелись, ноздри раздувались.
– Я имею в виду настоящую версию! – прокричала Мейси. Хорошо, что Бекки осталась у Лайла и не видит ее сейчас. Мейси никогда не повышала голос ни дома, ни в школе. Научилась у матери. Леди не устраивают суеты. Однако сейчас она разрывалась между злостью и отчаянным желанием оставить правду невысказанной.
