Она почти дошла до деревянных фигурных перил – с двумя следами зубов после проигранного пари, которое они когда-то заключили с Джорджией, – как услышала по ту сторону входной двери мужской голос. Заинтригованная, Мейси остановилась и, когда была уже готова сбежать наверх, увидела размытый силуэт сестры за стеклом и поняла, что ее заметили. Она подождала, желая посмотреть, повернет ли Джорджия ручку сама, считает ли все еще этот дом своим.
Однако в дверь легонько постучали. Мейси глянула в сторону гостиной – дед пытался уговорить Берди покинуть кресло. Вздохнув, Мейси прошла к двери и открыла ее.
Первое, что она заметила, – Джорджия ничуть не изменилась. Все еще поразительно красивая. Все такая же маленькая и хрупкая, светлые волосы – прямые и блестящие, как и прежде, ни следа косметики вокруг темно-карих глаз – она им и не требовалась. Смешное цветастое платьице, в котором сестра выглядела еще меньше, придавало ей скромный и уязвимый вид – чего в Джорджии, и Мейси прекрасно это знала, не имелось и в помине. Эффект наверняка был продуманный.
– Привет, Джорджия. – Взгляд Мейси переместился за плечо сестры, на высокого мужчину с ярко-синими глазами. Она смотрела на него секундой дольше, чем необходимо, пытаясь понять, кто он такой. Совсем не тот типаж, который обычно нравился Джорджии. Мужчина был привлекателен, но не в том широкоплечем, длинноволосом мачо-стиле, который всегда бесил ее мать и манил сестру. Нет, Джорджия с ним не спала, в этом Мейси была уверена. Пока, по крайней мере. Видно по глазам сестры – по взгляду, лишенному смущения и самобичевания.
– Привет, Мейси, – произнесла Джорджия со странной ноткой ожидания. После неловкой паузы добавила: – Это Джеймс Граф. – Она отступила в сторону, чтобы Мейси получше рассмотрела незнакомца. – Он и есть тот клиент, о котором я говорила по телефону.
Мейси усомнилась в ее истории, даже убедила себя, что Джорджия все придумала, чтобы привезти с собой некий буфер, кого-то, кто мог бы отражать удары. Однако быстро отбросила эту мысль. Джорджия была неуязвима к любым ударам – и к тем, что навлекала на других, и к тем, что направлены на нее. Она всегда уходила без единой царапины, как ни в чем не бывало, совсем не беспокоясь о побоище, которое оставалось за ее спиной.
Мейси кивнула гостю и собиралась посторониться, чтобы позволить им войти, но Джеймс протянул ей руку для рукопожатия.
– Очень приятно познакомиться. Джорджия говорила о вас много хорошего.
Мейси уловила острый взгляд, брошенный Джорджией на своего спутника, но сам он, кажется, ничего не заметил. Гость отступил назад, чтобы посмотреть на дом в стиле королевы Анны, с его белой окантовкой, шатровой крышей и круглой башней в левом углу со стороны залива. Они с Джорджией в детстве считали дом замком, а широкую гладь воды – своим личным владением. Дом стоял на Бей-авеню, на берегу залива, видного из каждого окна, выходящего на задний двор; к переднему крыльцу вела подъездная дорожка, посыпанная измельченными устричными ракушками.
– Ваш дом напоминает мне бабушкин дом на Лонг-Айленде. Настоящий архитектурный шедевр. – Джеймс широко улыбнулся.
– Спасибо, – медленно проговорила Мейси, слегка потеплев. – Так вы из Нью-Йорка?
– Да, родился там и вырос. Ваш городок очень красив.
Мейси глянула на сестру, ожидая, что Джорджия все же посвятит ее в истинную причину его приезда. Однако, как и ожидалось, та смотрела мимо нее.
– Джорджия! – Дедушка вышел из гостиной. Берди жалась к его руке, ее длинные красные ногти вцепились в его загорелую кожу. – Добро пожаловать домой.
Мейси сделала вид, что не заметила, как увлажнились глаза дедушки, когда он обнял Джорджию, или как Берди неотрывно смотрит на свою старшую дочь, словно на принцессу с тиарой на голове. Она уже хотела извиниться и уйти наверх, когда из своей комнаты вылетела Бекки и сбежала вниз по лестнице.
И резко остановилась.
– Ты – тетя Джорджия?
Джорджия посмотрела на девочку, и, казалось, они обе уставились на собственные отражения: одинаково маленькие и хрупкие, с одинаковыми решительными подбородками, и взгляд у обеих одинаково внимательный.
Дедушка выпустил Джорджию из объятий.
– Дорогая, это твоя племянница, Бекки. Когда ты видела ее в последний раз, она была совсем крошкой.
Джорджия шагнула к девочке.
– Здравствуй, Бекки.
Бекки бросилась в ее объятия.
– Я так тебе рада! Мама говорила, что скорее снег пойдет в аду, чем ты снова покажешься в Апалаче.
Джеймс кашлянул в кулак, а дедушка нахмурился и заметил:
– Следите за своим языком, юная леди.
Руки Джорджии дрожали, как крылышки испуганной бабочки, когда она обнимала девочку.
– Рада тебя видеть, – проговорила она сдавленно. – Сколько прошло времени…
Бекки заглянула в лицо своей тети. Их глаза оказались практически на одном уровне.
– Мы почти одного роста.
– Да, я заметила. – Голос Джорджии дрогнул.
Мейси схватила Бекки за руку и потянула ее прочь, мысленно оправдывая себя тем, что в наказание за недопустимые слова дочь должна отправиться в свою комнату.
– Ну хватит. Иди наверх и закончи домашнее задание. Я позову тебя ужинать.
Бекки сопротивлялась.
– А тетя Джорджия останется на ужин?
– Нет… – начала было Мейси.
– Пожалуй, останусь, – прервала ее Джорджия и смущенно взглянула на Джеймса. – Если еды хватит еще на двоих.
– Разумеется, хватит, – сказал дедушка, протягивая Джеймсу руку для приветствия. – Нед Бладворт.
– Рад познакомиться, сэр. Джеймс Граф. Клиент Джорджии, и, боюсь, помешал семейному воссоединению.
– Не помешал, – почти хором воскликнули Джорджия и Мейси, одновременно чувствуя благодарность за его присутствие.
Мейси, бросив гневный взгляд на сестру, развернулась к гостю.
– Вы не помешали, мистер Граф. У нас сегодня лазанья, так что всем хватит. Мы будем рады, если вы останетесь.
Она включила и Джорджию в это «мы», зная, что и сестра, и она сама – обе рады спасительному буферу в лице гостя за обеденным столом.
Берди шагнула вперед, и на какой-то миг Мейси подумала, что мать всего лишь желает получше рассмотреть нового человека. Однако Берди откинула длинные волосы и пригладила желтое платье, как бы подчеркивая свою все еще изящную фигуру. В глазах Джорджии промелькнуло что-то вроде раздражения. Это у них с Мейси общее: возмущение поведением матери перед симпатичным мужчиной.
– Привет, Берди, – сказала Джорджия, не двигаясь, не пытаясь обнять или поцеловать ее в щеку, но Берди этого, видимо, и не ждала. – Рада тебя видеть.
Взгляд Берди скользнул по дочери, немного задержался на ее высоких скулах и красиво очерченных бровях, так похожих на ее собственные. И на скулы и брови Бекки. Затем, словно дитя, разом охладевшее к новой игрушке, мать вновь посмотрела на Джеймса, который добросовестно пытался не замечать ее оценивающего взгляда.
