«Дорогая Джорджия, надеюсь, у вас все хорошо. Как и обещал, пересылаю вам дополнительную информацию о Жиле Мутоне. Я уже говорил вам, что он – местный герой. Нижеследующее – выдержка из книги, опубликованной во Франции в 1968 году. Это краткий перечень и биографические сведения известных участников Французского Сопротивления во время Второй мировой войны. Я взял на себя смелость перевести ее для вас на английский язык. Дайте мне знать, если я могу чем-нибудь еще быть вам полезен».
Я коротко встретилась взглядом с Мейси и продолжила:
«Жиль Мутон, пчеловод и фермер, проживавший возле Моньё на юге Франции, за период с 1941 по 1943 г. предоставил в своем доме убежище почти сотне евреев – мужчинам, женщинам и детям. Дом мистера Мутона стал частью подпольной организации, помогающей еврейским семьям перебраться из оккупированной зоны на севере Франции и других оккупированных нацистами стран в Швейцарию и Италию (которая на то время еще не депортировала евреев). Жиль Мутон был схвачен в 1943 году и вместе с остальными участниками Сопротивления отправлен в концентрационный лагерь Нацвейлер-Штрутгоф в Вогезах неподалеку от эльзасской деревни Нацвейлер. Лагерь был эвакуирован в сентябре 1944 года немцами, однако в списках эвакуированных имя Жиля Мутона не значится. Считается, что он погиб до 1944 года, хотя свидетельств тому не обнаружено. Государством Израиль ему посмертно присвоено звание Праведника народов мира (Yad Vashem) и его имя увековечено на Горе Памяти в Иерусалиме».
Крик чайки, меланхоличный и полный тоски, нарушил тягостное молчание.
– Папа… – прошептала Берди. Слезы потекли по ее щекам. – Он не покинул меня. Он ведь спас меня, правда? Он нашел для меня новую семью, чтобы я выжила.
Мейси громко всхлипывала, горестно качая головой.
– А когда он, наконец, тебя нашел… – Она умолкла, не в силах продолжать.
Берди склонила голову. Я смотрела на бледную кожу на ее шее, нежную, как у ребенка.
– Он любил тебя, Берди, – произнесла Мейси. – Настолько, что смог расстаться с тобой. Он наверняка обещал тебе, что вернется, и сдержал обещание.
Берди подняла голову и взглянула на нас просветлевшими глазами.
– Мы принимаем трудные решения ради своих детей, Мейси. Вы с Джорджией знаете это лучше, чем кто-либо другой, правда?
Мы с Мейси молча смотрели на мать.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
– Бекки мне рассказала. Она нашла свое свидетельство о рождении среди бумаг, которые ты хранишь в буфете.
Мейси прижала ладонь ко рту.
– Она все это время знала и ничего не сказала мне?
– А зачем ей говорить? – мягко спросила Берди. – Я сказала ей, что она счастливая, потому что у нее две матери, которые ее любят.
Берди откинула голову, прижав затылок к спинке сиденья и подставив лицо солнцу. Прищуренными глазами посмотрела на нас.
– Мне нравится думать, что вы обе многое унаследовали от Жиля. Я смотрю на своих дочерей и вижу двух красивых женщин, сумевших стать необыкновенными. Возможно, для меня слишком поздно быть вашей матерью, но вы можете начать сначала и попытаться стать подругами.
Иногда все, что нам нужно, чтобы простить своих родителей, – это понять их собственное детство.
Наверное, я произнесла это вслух, потому что услышала, как Мейси прерывисто вздохнула. Или, может быть, это вздохнула я. Как будто наш гнев и наши обиды скатали в ком и выбросили прочь, как мусор. Я все еще чувствовала фантомную боль там, где они находились, но они больше не мешали мне дышать.
Я подалась вперед и взяла Берди за руку, чувствуя, какая она маленькая и хрупкая. И сильная. И подумала о маленькой девочке по имени Колетт, обо всем, что она перенесла, и о том, как легко можно человека разбить. Наверное, в этом и состоит настоящая сила – не просто выжить, а суметь склеить вместе все разбитые кусочки и создать новое целое.
Вы никогда не измените свою жизнь, пока не научитесь забывать прошлые обиды. Кэролайн сказала мне это, кажется, миллион лет назад. Только до сей минуты я не понимала, что она имела в виду.
– Я хочу попытаться… Мы обе хотим попытаться. – Я взглянула на Мейси и поняла, что она не возражает против слова «мы».
Помолчав, Мейси наклонилась и взяла Берди за другую руку.
– Я все еще злюсь, мама. И, наверное, еще долго буду злиться. Но я попытаюсь.
Берди устало улыбнулась.
– Можете попросить Джеймса отвезти меня в дом? Я устала от всего этого. – Она прижала к груди фотографию и дневник, и я поняла, что она хочет побыть наедине со своими воспоминаниями.
Я помахала Джеймсу, стоявшему на крыльце, он подошел и покатил Берди к дому. Мейси собралась последовать за ними, но я окликнула ее. Подождала, пока Джеймс и Берди не подъедут к заднему крыльцу, потом повернулась к сестре. Я не имела понятия, с чего начать, я не планировала этого разговора. С тех пор как я выписалась из больницы, я только и думала о том, как скоро смогу отсюда уехать. Но теперь мне казалось, что те мысли принадлежали кому-то другому. Человеку, которого я больше не знала. И не желала знать.
Если хочешь что-то изменить, надо перестать ждать, пока первый шаг сделает кто-то другой. Я вдохнула поглубже, больше не беспокоясь о том, кто будет первым.
– Прости меня, Мейси. За все, что я творила подростком, смущая тебя, вынуждая тебя краснеть и извиняться за меня. Но больше всего я прошу прощения за то, что не стала той сестрой, которая тебе была нужна. Что не смотрела за Лилианной. Что явилась причиной твоей скорби. – Я сделала паузу, торопливо подыскивая новые слова, боясь остановиться, потому что тогда не смогу закончить. – Долгое время я винила за свое поведение Берди и то, как она нас растила. Однако дело не в ней. Дело в нас с тобой и в том, что мы решим делать дальше. Я не хочу прожить жизнь без тебя. Ты можешь прогнать меня, но я просто тебя не послушаюсь.
Я видела, что Мейси очень старается не расплакаться.
– Почему ты извиняешься передо мной? Ты сделала мне самый большой подарок. Ты подарила мне Бекки. И все это время вместо того, чтобы тебя благодарить, я наказывала тебя за то, в чем ты не была виновата. Видимо, я слишком привыкла, что ты всегда и во всем брала вину на себя. Я была не права. Просто я испытывала боль и хотела, чтобы и тебе было больно.
Я даже не пыталась стереть свои слезы.
– Я любила ее, ты это прекрасно знаешь. Я до сих пор скучаю о ней, каждый день.
Мейси села на стул и закрыла лицо руками.
– Знаю. Но потом, когда Лайл за тебя заступился, я позволила этому разрушить наш брак, потому что слишком упряма, чтобы признать, что была не права. – Мейси подняла голову и взглянула на меня покрасневшими глазами. – Почему мы все время отталкиваем людей от себя? Со временем это настолько входит в привычку, что забываешь, как поступать иначе. – Она громко шмыгнула носом и распрямила плечи. – Но ты права. Дело больше не в Берди. Дело в тебе и во мне. Я хочу, чтобы ты была в моей жизни. В нашей общей жизни. Я не хочу провести еще десять лет без тебя.
