– Убивать тебя я, конечно, не стану, – сказал Маман Генденг, когда жена оттащила его на безопасное расстояние. – Если убью, как же ты женишься на моей дочери?
В тот же день, когда Кинкин растрезвонил всей школе, что женится на Ренганис Прекрасной, как только та родит, Ай отправилась на кладбище поговорить с ним. Привез ее на мопеде Крисан, двоюродный брат.
– Я знаю, в тот день ты в туалет не заходил, – сказала она гневно.
Кинкин не стал спорить, а с улыбкой пригласил их в дом – надо же, впервые в жизни к нему пришли одноклассники! В доме было неуютно, не хватало женской руки; хлам, оставшийся после мертвых, пылился по углам, точно в разоренном склепе.
Кинкин принес гостям по бокалу холодного лимонада и, чтобы оправдаться за беспорядок, а заодно переменить тему, сказал, что матери у него нет, что она умерла, когда рожала его. Но лицо Ай нисколько не смягчилось.
– Ты трус и лгунишка, не мог ты ее изнасиловать, – сказала она, желая его еще поддеть.
– Ясное дело, не мог, это же варварство, – спокойно ответил Кинкин. – Если любишь, никогда не сделаешь такого, пусть даже представится случай. Я к ней посватался как положено и женюсь на ней, потому что люблю ее.
Он продолжит династию, унаследует дом при кладбище. Ремесло могильщика семейное, и неудивительно: по своей воле никто бы им заниматься не стал. Горожане верили, что на кладбище обитают злые духи и упыри, и только семье могильщика под силу жить с ними бок о бок. Передавались по наследству и секреты общения с духами. У Кинкина нет ни братьев ни сестер, он единственный наследник. Но если сверстники его и боялись, то не только потому, что он сын могильщика и умеет вызывать духов, – им внушало страх его холодное лицо, от него несло могильной сыростью, будто злой дух сидел у него на плече всегда, куда бы он ни шел. Вот и сейчас у ребят волосы дыбом стояли от страха, а Крисан за все время почти ни слова не проронил. С самого начала не хотел он сюда приходить, но поддался на уговоры двоюродной сестры.
– Если ты владеешь магией, это еще не значит, что тебе все позволено, – продолжала Ай.
– От черной магии никакого проку, – отмахнулся Кинкин. – Она дает лишь мнимую силу – ложную, искусственную и, разумеется, злую. Я сам убедился, что сильнее любви ничего на свете нет.
Как видно, любовь придала ему упорства, и от Ай это не укрылось. Раз он любит Ренганис – пускай себе любит, думала она; ей всего лишь хотелось защитить Прекрасную, и она чуяла: что-то не то с этим браком. Встала она, взяла Крисана за руку, но перед уходом оглянулась на Кинкина и выпалила:
– Люби Прекрасную всем сердцем. – Так мать невесты в день свадьбы напутствует будущего зятя.
Кинкин решительно кивнул:
– Непременно.
– Но если любовь твоя как хлопок одной ладони, если моя красавица-сестренка тебя не любит, то не бывать вашей свадьбе, – пригрозила Ай. – Ведь я должна ее оберегать, заботиться о ее счастье.
Она порой говорила так твердо, что люди боялись смотреть ей в глаза, вот и сейчас Кинкин потупился.
– Да, но, – возразил он, – ее отец уже дал согласие на наш брак.
– Ну и что?
Ай не позволила Кинкину больше ни слова сказать – потянула за руку Крисана, и тот зашагал к мопеду. Ай села сзади, и помчали они к Прекрасной – и застали дом в полной разрухе, а со второго этажа услышали рыдания. В комнате на первом этаже беззвучно плакала в уголке дивана Майя Деви, а в дверях кухни неловко застыли ее помощницы. Крисан сел напротив Майи Деви, Ай устроилась с ней рядом и, взяв ее за руку, спросила смущенно, в тревоге:
– Что случилось, тетя?
Майя Деви вытерла глаза рукавом. Вымученно улыбнулась – мол, ничего страшного – и объяснила:
– Она устроила истерику, когда узнала, что ее выдают за Кинкина.
– Он в школе всем уши прожужжал, – сказала Ай.
– Бедный мальчик, хочет жениться на девушке, беременной от другого, – отозвалась Майя Деви. – Он так ее любит!
– Неважно, любит или нет, – возразила Ай. – Не выйдет Ренганис замуж за нелюбимого.
Рыдания Прекрасной вдруг стихли. Все всполошились, но тут появилась она сама – сбежала по лестнице в пижаме, с красным, опухшим лицом, будто ее в ледяную воду окунули. И подсела к матери, не утирая слез.
– Не любишь сына могильщика, не хочешь быть его женой – так и скажи, – взмолилась несчастная мать, – признайся, кто тебе по нраву, за кого ты хочешь замуж?
– Мне никто не нравится, – отвечала Прекрасная. – Если уж выходить замуж, то за моего насильника.
– Скажи мне, кто он.
– Я выйду замуж за пса.
Ее беременность уже стала заметной, и она, как все беременные женщины, еще похорошела. Черные волосы, годами не знавшие ножниц, ниспадали ниже пояса таинственным покрывалом. Кожа отливала золотом, как корочка свежего хлеба. С самого ее рождения было ясно, что другой такой красавицы в городе не сыщешь. Отец с матерью гордились, но оба с горечью сознавали, что природа, одарив их дочь красотой, обделила ее умом. Ее всегда наряжали куклой, перед школой заплетали ей косы. На ежегодный конкурс “Королева пляжа” отец привел Прекрасную, хоть все и знали, что танцевать она не умеет, да и петь не мастерица, но красота ее покорила жюри, и ее выбрали королевой.
– Ты бы узнала того пса? – спросила Ай.
Ренганис сокрушенно покачала головой.
– Все собаки для меня на одно лицо, – сказала она. – Может, он придет, когда его дитя родится.
– А как он узнает?
– Дитя мое залает, и он услышит.
Никто не знал, откуда у нее эта дикая фантазия, но Ренганис, размечтавшись, казалась такой счастливой, так разгорелись у нее щеки, что никто и не стал ее разуверять. Бросив расспросы, мать обняла дочь и, гладя ее роскошные волосы, приговаривала:
– Знаешь, мама в твои годы тоже ждала ребенка, тебя.
Вечером она рассказала мужу обо всем, что случилось за день, указав на разгром, что учинила в доме Прекрасная. Маман Генденг со скорбным лицом сидел на ступеньках.
– Все знают, что Кинкин в тот день в туалет не заходил, – продолжала Майя Деви. – А Ренганис не хочет за него замуж.
– Ну раз так, заставим нашу дочь признаться, кто это сделал.
– А если она будет молчать?
– Если будет молчать, отдам ее за любого, кто захочет на ней жениться, – сказал Маман Генденг. – Лишь бы не за пса.
И Ренганис Прекрасная молчала. Жениться на ней мечтали, разумеется, многие, но лишь один Кинкин осмелился просить ее руки. И вопреки желанию Ренганис Прекрасной начали готовиться к свадьбе, ведь близился срок родов. Ренганис Прекрасная, конечно, знала об их планах, но почему-то уже не противилась, а уверяла, что если кто и пожалеет о женитьбе, так это сам Кинкин.
Юная Ай очутилась меж двух огней.
