– Ты сам себе могилу роешь, – сказал Садрах.
– Неужто японцы ехали в такую даль затем лишь, чтобы меня закопать?! – усмехнулся Шоданхо. – Будет что рассказать моим детям и внучатам!
Он был самым юным шоданхо в Халимунде, к тому же самым худосочным. Однако прозвище Шоданхо, Командир, дали ему одному, и когда план мятежа был наконец готов, восстание возглавил он. Восемь других шоданхо, каждый со своим буданхо, тоже обещали помочь, а двое худанхо давали советы. Дайданхо узнал о плане, но предпочел не вмешиваться. “Я не могильщик, – сказал он, – тем более себе самому”.
– Значит, дайданхо, могилу я и сам для вас вырою, – ответил Шоданхо и проводил его с тайного собрания до дверей. А как только он вышел, сказал остальным: – Он скорее сгниет за письменным столом.
Он развернул грубо начерченную карту Халимунды и, обозначив районы, занятые японцами, символом войск кауравов, а свободные – знаком пандавов, напомнил:
– Даже Бхишма
[44] может умереть, и даже Юдистира способен солгать; смерть грозит каждому из нас, и в борьбе за жизнь все средства хороши, даже ложь. – В детстве дедушка рассказывал ему о воинах-героях “Махабхараты”, и, видя его боевитость, люди говорили: “Его бы в командиры Шестнадцатой армии!”
Полгода шли тайные советы, пока наконец повстанцы не созрели для бунта. Пересчитали оружие и боеприпасы, продумали план отступления, наметили цели на случай, если удастся захватить Халимунду. Разослали вестовых, чтобы заручиться поддержкой соседних дайданов. К началу февраля все наконец было готово; восстание назначили на четырнадцатое.
– Может быть, я не вернусь, – сказал Шоданхо, когда пришел проститься с дедом. – Или домой привезут лишь мой остов.
Накануне восстания взял он пистолет и патроны, проверил, у всех ли есть в аптечках лекарства на случай, если придется скрываться. Попросил торговца по имени Бендо, которому помогал переправлять через границу тиковое дерево, запасти для партизан провизии. Встретился с регентом, мэром, начальником полиции, предупредив их, что четырнадцатого февраля будут “учения” для всех солдат ПЕТА в Халимунде, и попросив не мешать. Он понимал, что их могут выдать.
– Много будет нынче, – сказал он в половине третьего накануне восстания, – работы у могильщика.
Мятеж начался с обстрела штаба Кэмпэйтай, японской военной полиции, в гостинице “Сакура”. Тридцать человек были казнены на футбольном поле: двадцать один японец (солдаты и чиновники), пятеро полукровок и четверо китайцев-коллаборационистов. Тела их сразу же оттащили на кладбище и без всяких церемоний свалили перед домом могильщика.
Местные жители восстание не поддержали. Запершись в домах, они ждали еще худших бедствий – наверняка японцы пришлют подкрепление и никого в живых не оставят. Но мятежники ликовали. Они сорвали Хиномару, японский флаг, и на его место водрузили свой. Колесили на грузовике по городу с революционными песнями и призывами к свободе. С приходом ночи они исчезли, будто их поглотила тьма. Они понимали, что весть о бунте скоро дойдет до японцев – может быть, вся Ява уже знает – и на рассвете прибудет подкрепление.
– После этой заварухи, – сказал Шоданхо, – придется нам уйти из Халимунды, пока не прогонят японцев.
Так они стали настоящими партизанами. Разбились на три группы. Одна, под командованием шоданхо Багонга и его советника-худанхо, переместилась на запад, прикрывать Халимунду на случай вторжения японцев. Путь их лежал на нейтральную территорию ближе к границе округа, где кишели разбойники. Другая, во главе с шоданхо Садрахом и его советником-худанхо, отошла на север, в непролазные горные джунгли. А третья, во главе с Шоданхо, двинулась на восток и заняла речную дельту, готовясь к сражениям среди болот, эпидемиям малярии и дизентерии. А с юга на их стороне была сама природа – коварные Южные моря. В поход двинулись ближе к полуночи, едва завыли вдалеке аджаки.
Так все и началось. Радость мешалась с тревогой. Двое солдат стали плакать и звать маму, но когда командир пригрозил отправить их по домам, взяли себя в руки и поклялись сражаться до победного конца. Войска отошли на позиции; при них были пистолеты-карабины, винтовки “штайр”, украденные у КНИЛ, небольшая пушка и восьмимиллиметровый миномет, похищенный из дайдана. Огнестрельное оружие было только у шоданхо и буданхо, а у простых солдат, по-японски гиюкай, были штыки или острые бамбуковые пики. Двое разведчиков шли впереди группы, а двое сзади. Вооруженные чем попало, они рассчитывали выиграть битву с одной из сильнейших армий Азии, с армией, победившей Россию и Китай, выгнавшей из колоний французов, англичан и голландцев, громившей сейчас полмира, – с армией, которая и их научила обращаться с оружием.
– Герой всегда побеждает, – подбадривал своих солдат Шоданхо. – Пусть даже и не сразу.
В первый же день партизанской войны группа Шоданхо напала на грузовик, ехавший в сторону дельты, к тюрьме Блоденкамп. Выстрелили из миномета прямо под грузовик, взорвался бензобак, и всех японских солдат в машине разнесло на куски. Вскоре прибыл вестовой с донесением, что на краю джунглей западная группа вступила в бой с японцами и после тяжелой битвы Багонгу и его войску удалось скрыться, а японцы не стали их преследовать. Северная группа атаковала японцев вдоль главной дороги, но их поджидал в засаде целый батальон. Получив приказ вернуться в дайдан, шоданхо Садрах повел своих бойцов обратно в город.
– Даже осел, если надо, забудет дорогу домой, – сказал Шоданхо. – А он глупее осла.
На второй день их перехватили японцы, и вдоль всего побережья завязались перестрелки. Удалось убить двух японских солдат, но слишком дорогой ценой: погибли пятеро повстанцев и весь отряд попал в окружение. Спасаясь, повстанцы бросились в реку, подставив себя под вражеский огонь. Шоданхо с небольшим отрядом вырвался из окружения, потеряв еще одного солдата.
Шоданхо сразу же изменил и маршрут, и план действий. Нужно вернуться, но не для того чтобы сдаться; столь хитроумная тактика солдатам была в диковинку. К югу от города лежал заповедный лес, и они, обогнув мангровые болота и перевалив через скалистые утесы, вошли в джунгли. Японцы и ПЕТА были сбиты с толку, решив, что они двинутся на восток и соединятся с повстанцами из другого дайдана, как собирались изначально. Шоданхо все просчитал молниеносно: восстание подавлено, японцы их выследили, помощь от другого дайдана не пришла, а значит, лучше всего уйти в ближайший к городу лес и там готовить настоящую партизанскую войну.
Несколько дней скрывались они в пещере, чтобы их не заметили из своих лодок рыбаки. Послали разведчика узнать положение дел в городе и в западном батальоне. Тот вернулся с дурными вестями: японцы и ПЕТА прочесали весь лес, где скрывался западный батальон. Воров и разбойников отпускали на волю, а мятежников брали в плен. Вооруженный одними штыками и бамбуковыми копьями, батальон не сдался, и все шестьдесят уцелевших солдат, в том числе шоданхо Багонг и его советник-худанхо, будут казнены двадцать четвертого февраля во дворе штаба.
