Рэймонд сильнее сжал мои руки, и я не без труда поборола желание высвободить их и спрятать за спиной.
– Не благодари меня, Элеанор. Ты для меня сделала бы то же самое.
Я кивнула, к своему удивлению осознав, что он прав.
– Знаешь, когда я впервые тебя увидел, – с улыбкой сказал он, качая головой, – то подумал, что ты полоумная.
– Я и есть полоумная, – ответила я, не понимая, как он мог думать иначе.
Всю мою жизнь окружающие говорили мне об этом.
– Нет, Элеанор, это не так, – с улыбкой возразил он. – Не спорю, ты действительно немного безумная, но в хорошем смысле. С тобой не соскучишься. Ты плевать хотела на всякий бред – ну, типа, дорогие шмотки, офисные интриги и прочее дерьмо, которое вроде бы должно быть всем интересно. Ты просто спокойно занимаешься своими делами.
Я все же расплакалась – избежать этого не удалось.
– Рэймонд, придурок, из-за тебя мои дымчатые глаза растеклись, – сказала я.
Я была очень сердита, когда это произнесла, но потом захихикала, и Рэймонд тоже засмеялся. Он протянул мне бумажную салфетку, и я стерла остатки косметики.
– Тебе без них лучше, – сказал он.
Потом мы вместе дошли до перекрестка, где нам предстояло расстаться и отправиться каждому на свою автобусную остановку.
– Ну что, скоро увидимся? – спросил он.
– Ха, мы увидимся гораздо скорее, чем ты думаешь! – с улыбкой ответила я.
– Ты о чем?
Он выглядел озадаченным и слегка обрадованным.
– Это сюрприз! – сказала я, преувеличенно пожимая плечами и разводя руками.
Мне никогда не приходилось видеть на сцене фокусника, но именно его я пыталась изобразить. Рэймонд прыснул со смеху.
– Буду ждать с нетерпением, – ответил он, копаясь в карманах в поисках сигарет.
Я несколько рассеянно попрощалась с ним, так как вновь возвращалась мыслями к Марианне и мамочке. Теперь мне предстояло важное дело. Раньше прошлое пряталось от меня – или я от него, – но все время находилось рядом, притаившись во мраке. Пришло время немного его подсветить.
39
Я возвращаюсь на работу! От сна меня пробудило бодрое кукареканье. Этот победоносный утренний клич прозвучал из крошечного динамика благодаря энергии пальчиковых батареек и был вызван к жизни тем обстоятельством, что накануне вечером я поставила будильник, а вовсе не – как это происходит с нашими пернатыми друзьями – повышенным уровнем тестостерона и солнечным светом. Можно было с уверенностью сказать, что на данный момент моя спальня представляет собой зону, свободную от тестостерона и солнечного света. Но зима пройдет, Элеанор, напомнила я себе. Глен грела мои ноги, развалившись поверх одеяла, и изо всех сил старалась игнорировать будильник.
Взволнованная перспективами грядущего дня, я надела новую белую блузку, черную юбку, черные колготки и ботильоны, которые когда-то купила для концерта, на который мне не стоило ходить. Я выглядела элегантно, практично, нормально. Да, я действительно возвращалась на работу.
Много лет назад очередные приемные родители взяли меня вместе со своими собственными детьми в поход по магазинам в преддверии нового учебного года. Нам троим разрешили выбрать себе обувь и портфели и экипировали нас новенькой школьной формой (хотя прошлогодние юбка и пиджак еще вполне на меня налезали). И, что было прекраснее всего, апогей нашего путешествия произошел в магазине канцтоваров, который нам отдали на разграбление. Нам позволили купить даже самые малопонятные принадлежности (угольники, кнопки в виде бабочек, скоросшиватели – для чего они были предназначены?). Потом все эти трофеи поместились в большой, красивый пенал, принадлежавший мне и только мне. Я не пользуюсь духами, предпочитая пахнуть мылом и своим естественным ароматом, но если бы можно было найти духи с запахом свежих карандашных опилок и нового ластика, я с удовольствием носила бы такой парфюм каждый день.
Я съела завтрак (каша со сливой, как обычно) и вышла как раз вовремя, чтобы успеть на автобус. Глен все еще спала, только переместилась под одеяло на освобожденное мной теплое местечко. Я оставила ей немного воды и большую миску корма, сомневаясь при этом, что она вообще заметит мое отсутствие до тех пор, пока вечером не услышит скрежет ключа в замке. В этом отношении (в отличие от многих остальных) она была очень беспечна.
Путь к автобусной остановке оказался интереснее, чем мне помнилось, вероятно, потому, что после столь долгого отсутствия я смотрела на все свежим взглядом. Вокруг было чрезвычайно много мусора и ни одной урны. Эти два обстоятельства наверняка были связаны. Мой район отличался агрессивными серыми тонами, но даже здесь зелень боролась за существование: то там, то тут виднелся мох на стенах, чахлая трава в водостоках и редкие одинокие деревья. Я всегда жила в городах, но интуитивно испытывала настоятельную потребность в растительности.
Подходя к перекрестку, где мне нужно было сворачивать на автобусную остановку, я застыла как вкопанная, привлеченная едва уловимым движением, хорошо рассчитанным броском чего-то рыже-коричневого. Я втянула носом воздух, почувствовав в легких предрассветный холод. В оранжевом сиянии уличных фонарей стояла лиса и пила кофе. Нет-нет, она не держала его в лапках – как было убедительно доказано, я не сумасшедшая, – но лакала из бумажного стаканчика «Старбакс», погрузив в него свою мордочку. Почувствовав на себе мой взгляд, лиса подняла голову и самоуверенно посмотрела мне в глаза, будто говоря: «Ну и что? Подумаешь, утренний кофе!» – после чего вернулась к своему занятию. Возможно, вчера она гуляла у мусорных контейнеров допоздна, и теперь, этим мрачным холодным утром, ей было сложно прийти в себя. Я громко рассмеялась и пошла дальше.
Пока я была на больничном, Боб приглашал в любое время заглядывать в офис или звонить ему. На прошлой неделе, за несколько дней до окончания отпуска по болезни, я все еще не могла решить, продлевать ли его или же в понедельник выйти на работу. Так что я позвонила Бобу, не желая являться лично, чтобы не нарываться на назойливые вопросы коллег, надлежащим образом к ним не подготовившись.
– Элеанор! – воскликнул он. – Рад вас слышать! Как ваши дела?
– Спасибо за цветы, – сказала я, – я в поряд… то есть, благодарю вас, Боб, мне уже гораздо лучше. Мне было нелегко, но я иду на поправку.
– Отлично! Чудесные новости! А знаете ли вы, когда, эхм, вас можно ждать обратно? – я услышала, что он тяжело вздохнул, разнервничавшись от собственных слов. – Нет-нет, не торопитесь… ни в коем случае. Я вас не подгоняю, сидите дома, сколько потребуется. Выйдете, когда будете полностью готовы.
– Боб, вы разве не хотите, чтобы я вернулась? – спросила я, осмеливаясь пошутить.
Он фыркнул.
– Да без вас, Элеанор, здесь все разваливается! Боже праведный, Билли ни малейшего понятия не имеет, как составить счет, что же касается Дженни, то…
