Он посмотрел на мои ботинки.
– Сочувствую, Элеанор, – ответил он, – у моей мамы то же самое, она жуть как мучается ногами.
Мы ждали на пешеходном переходе, и Рэймонд наконец-то хранил молчание. Я смотрела на старика, который шел, пошатываясь, на противоположной стороне улицы. Крепкий и приземистый, он привлек мой взор благодаря помидорно-красному свитеру, сверкавшему из-под обычной для пенсионеров пепельно-серой куртки. Будто при замедленном воспроизведении, его ноги стали заплетаться, и сам он стал раскачиваться из стороны в сторону, дико размахивая руками; раздутые пакеты с покупками в его руках превращали его в человеческий маятник.
– Вечер только начался, а он уже пьян, – тихо сказала я, обращаясь не столько к собеседнику, сколько к самой себе.
Рэймонд уже открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент старик грузно упал на спину и затих. Покупки разлетелись в разные стороны, и я отметила, что он купил карамельные вафли и большую упаковку мясного фарша.
– Черт, – сказал Рэймонд, яростно тыча в кнопку, включающую зеленый сигнал светофора.
– Бросьте, – ответила я, – он просто напился. С ним все будет в порядке.
Рэймонд уставился на меня.
– Он пожилой человек, Элеанор, – произнес он. – И крепко приложился головой о тротуар.
Мне стало не по себе. Алкоголики, полагаю, тоже заслуживают помощи, хотя, на мой взгляд, нужно брать пример с меня и пить дома, где ты никому не создаешь проблем. Но не все же такие рассудительные и тактичные, как я.
Наконец на светофоре зажегся зеленый, Рэймонд отшвырнул сигарету в водосток и побежал через дорогу. «А сорить на улице нехорошо», – подумала я и неторопливо пошла за ним. Когда я достигла противоположного тротуара, Рэймонд уже стоял на коленях перед стариком, щупал у него на шее пульс и медленно, но громко, говорил ничего не значащие глупости:
– Здравствуйте, как вы себя чувствуете? Эй, уважаемый, вы меня слышите?
Старик не отвечал. Я склонилась над ним, потянула носом и сказала:
– А ведь он трезвый. Мы бы почувствовали запах, если бы он был настолько пьян, чтобы упасть и отключиться.
Рэймонд взялся расстегивать на нем одежду.
– Вызови «скорую», Элеанор, – спокойно сказал он.
– Я не обладаю мобильным телефоном, – объяснила я, – хотя я готова выслушать любого, кто убедит меня в эффективности его использования.
Рэймонд похлопал себя по карманам пальто, вытащил телефон и протянул его мне.
– Быстрее, – сказал он, – старик без сознания.
Мои пальцы стали набирать 999, но в этот момент память будто ударила меня по голове, и я поняла, что сделать это еще раз не смогу. Просто не смогу опять услышать голос, спрашивающий: «В какой конкретно помощи вы нуждаетесь?» – а потом вой приближающихся сирен. Я прикоснулась к шрамам, швырнула телефон обратно Рэймонду и сказала:
– Сами звоните, а я побуду с ним.
Рэймонд негромко выругался и встал.
– Говори с ним… о чем угодно, но не трогай… – сказал он.
Я сняла телогрейку, накрыла ею грудь старика и начала:
– Здравствуйте, меня зовут Элеанор Олифант.
«Говори с ним», – сказал Рэймонд, и я стала говорить:
– Какой чудесный свитер! Шерстяные изделия такого цвета редкость. Как бы вы могли описать его оттенок? Ярко-красный? А может, карминный? Мне больше нравится последний. Лично я бы, конечно, не осмелилась на такой оттенок. Но вы, наперекор всему, отлично справляетесь. Седые волосы и красный свитер – как у Санта-Клауса. Вам его подарили? Наверняка подарили, он слишком хороший, мягкий и дорогой, чтобы человек покупал его себе сам. Хотя не исключено, что вы из тех, кто балует себя хорошими и дорогими вещами. Я знаю, некоторые так и делают, считая, что во всем заслуживают только лучшего. Хотя, судя по остальной одежде на вас и содержимому пакетов из супермаркета, вы вряд ли принадлежите к их категории.
Я собралась с духом, сделала три глубоких вдоха, медленно протянула руку и накрыла его ладонь своей. Я держала ее столько, сколько смогла вынести.
– Мистер Гиббонс звонит в «скорую», – продолжала я, – не переживайте, вам не придется долго лежать посреди улицы. Для волнения у вас нет ни малейшего повода: медицинское обслуживание в нашей стране совершенно бесплатно, а его стандарты считаются одними из самых высоких в мире. Вам повезло: упасть и грохнуться головой где-нибудь в Южном Судане, с учетом тамошней политической и экономической обстановки, было бы куда хуже. А здесь, в Глазго… вы, если позволите так выразиться, ударились очень даже удачно.
Рэймонд нажал кнопку отбоя и склонился над стариком.
– Как он, Элеанор? – спросил он. – Не пришел в себя?
– Нет, – ответила я, – но я, как вы просили, постоянно с ним разговаривала.
Рэймонд взял старика за другую руку.
– Бедолага, – произнес он.
Я согласно кивнула. С удивлением я ощутила чувство, которое идентифицировала как волнение и тревогу за этого незнакомого мне пожилого человека. Потом села, почувствовала ягодицами что-то большое и круглое, повернулась и увидела большую пластиковую бутылку «Айрн-Брю». Я поднялась на ноги, разогнула спину и принялась собирать разбросанные вокруг покупки и складывать в пакеты. Увидев, что один из пакетов порвался, я вытащила из сумки свой собственный: незаменимый и вечный «Теско» со львами. Упаковав продукты, я сложила пакеты у ног старика. Рэймонд улыбнулся мне.
Мы услышали рев приближающихся сирен, и Рэймонд протянул мне телогрейку. Машина «скорой» припарковалась рядом с нами, из нее вышли два человека. Они что-то оживленно обсуждали, и меня удивил их пролетарский выговор. Я думала, они будут говорить, как доктора.
– Так! – сказал тот, что постарше. – Что тут у нас? Старичок навернулся, да?
Пока Рэймонд вводил его в курс дела, я наблюдала за вторым: тот склонился над стариком, щупал у него пульс, светил в глаза небольшим фонариком и слегка похлопывал, пытаясь добиться какой-то реакции. Потом повернулся к коллеге и сказал:
– Надо торопиться.
Они вытащили из машины носилки, положили на них старика и пристегнули ремнями – на удивление быстро и заботливо. Тот, что помоложе, накрыл его красным шерстяным одеялом.
– Того же цвета, что и джемпер, – промолвила я, но они оба проигнорировали меня.
– Вы поехаете? – спросил тот, что постарше. – У нас только одно местечко.
Мы с Рэймондом переглянулись. Я бросила взгляд на часы. Мой визитер ожидался через тридцать минут.
– Я поеду, Элеанор, – сказал он, – а ты иди к своему подиатру.
Я кивнула, и Рэймонд забрался в автомобиль и устроился возле врача постарше. Санитар тем временем настраивал капельницы и мониторы. Я взяла пакеты с покупками и подняла их, чтобы отдать Рэймонду.
