— У меня, конечно, нет свидетелей, — отвечал Саид, — но вы ведь сами нашли меня связанным по рукам и ногам посреди пустыни!
— Это еще ничего не доказывает! — заявил купец. — Судя по одежде — ты не простой разбойник, а наверняка из первых, вполне возможно, что ты сам напал на какого-нибудь странника, а тот оказался сильнее и повязал тебя.
— Хотел бы я видеть одного или даже двух силачей, которые могли бы повалить меня и связать. Если бы не аркан, который разбойники набросили на меня из-за спины, то им со мной никогда бы не справиться. Откуда вам, привыкшему вращаться среди базарного люда, знать, на что способен человек, обученный обращаться с оружием? Но вы спасли мне жизнь, и за это я вам благодарен. Хотел бы только знать, как вы намерены поступить со мною. Если вы откажете мне в помощи, я вынужден буду идти просить милостыню, но поскольку я не готов вымаливать подачки у себе подобных, то лучше уж я сразу обращусь к халифу.
— Ах вот как?! — проговорил купец с язвительной усмешкой. — Прямым ходом к нашему благодетелю собрался! Высокого полета попрошайка, нечего сказать! Но хотел бы напомнить вам, юноша, что путь к халифу пролегает через моего братца Мессура, и достаточно будет одного словечка, чтобы первый слуга халифа узнал о том, как сладко вы умеете врать. Но мне жалко тебя, Саид. Ведь ты еще совсем молодой и можешь исправиться, глядишь, еще и будет из тебя какой толк. Я мог бы взять тебя к себе в лавку на базаре, послужишь мне год, а потом, коли не захочешь служить мне дальше, заплачу я тебе твое жалованье и отпущу на все четыре стороны — отправляйся хоть в Алеппо, хоть в Медину, хоть в Стамбул или в Бальсору, по мне, так хоть к неверным отправляйся. Даю тебе времени до полудня; коли примешь мое предложение, на том и порешим, а нет, так посчитаю по сходной цене, во что мне обошлось твое содержание во время путешествия, включая место на верблюде, возьму твое платье и все, что у тебя есть за душой, в счет моих издержек и выкину тебя на улицу — ходи, проси милостыню — хочешь у халифа, хочешь у муфтия, хочешь у мечети встань или на базар иди.
С этими словами злой купец вышел, оставив несчастного юношу одного. С презрением Саид посмотрел ему вслед. Он был возмущен подлостью этого человека, который, судя по всему, с умыслом подобрал его и заманил к себе в дом, чтобы подчинить своей власти. Саид подумал о бегстве, но окна комнаты были забраны решетками, а двери заперты. В конце концов, преодолев внутреннее сопротивление, он все же решил для начала принять предложение купца и поработать у него в лавке. Он понимал, что ничего другого ему не остается, ведь даже если бы ему удалось сбежать отсюда, без денег добраться до Бальсоры было невозможно. Значит, придется ждать, когда представится случай обратиться за помощью к самому халифу.
На другой день Калум-бек отвел своего нового слугу к себе в лавку на базар, показал ему шали, накидки и прочие товары, которыми он торговал. После того он объяснил Саиду, в чем состоит его работа. Он должен был, облачившись в подобающую одежду, которая заменила его воинский наряд, стоять при входе в лавку, держа в одной руке какую-нибудь шаль, в другой — накидку, зазывать прохожих, мужчин или женщин, показывать им товар, называть цену и уговорами побуждать их что-нибудь купить. Теперь Саид понимал, почему Калум-бек приставил его к этому делу. Сам купец был с виду неказист, и когда он воздвигался на пороге своей лавки и начинал расхваливать выставленные на продажу вещицы, то всегда находился кто-нибудь, сосед или прохожий, кто отпускал в его адрес шутку, а то набегали мальчишки и принимались потешаться над ним, не говоря уже о женщинах, которые иначе как пугалом его не называли. Смотреть на молодого стройного Саида было, конечно, гораздо приятнее, тем более что он не наседал на покупателей, а зазывал их, сохраняя достоинство, и шали с накидками держал в руках с каким-то особым изяществом.
Увидев, что благодаря Саиду количество покупателей у него в лавке значительно увеличилось, Калум-бек стал мягче обходится с молодым человеком — кормил его получше и внимательно следил за тем, чтобы одет он был всегда красиво и ладно. Но все эти знаки внимания хозяина не слишком трогали Саида, дни и ночи напролет он только о том и думал, как бы ему по-хорошему выбраться отсюда и попасть домой.
Однажды в лавке выдался особо удачный день — товару было продано много, и все посыльные, разносившие покупки по домам, были где-то в пути. Тут появилась какая-то дама и тоже кое-что приобрела. Выбирала она недолго и, расплатившись, потребовала посыльного, который доставил бы товар за мзду по назначению.
— Вашу покупку я смогу отправить только через полчаса, — сказал Калум-бек. — Придется вам немого подождать, или возьмите разносчика со стороны.
— Хорош купец, который готов свой товар доверить постороннему разносчику! — возмутилась дама. — А если он в сутолоке возьмет и сбежит с моей покупкой? Кто будет за это отвечать потом? Нет, по всем законам вы обязаны доставить мне купленное на дом и, если что, держать ответ.
— Но, дражайшая, потерпите всего полчасика! — проговорил купец, озираясь в страхе. — У меня все посыльные в разгоне!
— Что же это за лавка такая, в которой слуги все на перечет? — продолжала возмущаться сердитая дама. — Вон там у вас стоит бездельник! Эй, парень! Поди-ка сюда, бери мой сверток и ступай за мной.
— Куда?! Стой! Стой! — переполошился купец. — Ведь это моя вывеска! Мой зазывала, мой магнит! Ему с места сходить нельзя!
— Вот еще! — буркнула почтенная дама и сунула Саиду без лишних слов свой сверток. — Значит, вы плохой купец, и товар у вас никудышный, если вам приходится его расхваливать на все лады, да еще выставлять этого лентяя в качестве вывески — добрый товар в таких хитростях не нуждается. Ну все, шагай, малец, если хочешь заработать себе на чай!
— Пропади ты пропадом, забери тебя Ариман и его злые духи, — пробормотал Калум-бек, глядя вслед своему удаляющемуся «магниту». — И смотри у меня, не задерживайся! Вот ведь, старая ведьма! Добилась своего, ведь не отпусти я его, подняла бы хай на весь базар!
Саид послушно следовал за дамой, которая для своего возраста шла довольно бодро, скоро оставив рынок позади. Пройдя несколько улиц, дама неожиданно остановилась перед каким-то великолепным домом, постучалась, двери распахнулись, она ступила на мраморную лестницу и дала знак Саиду, чтобы он поднимался за ней. Наконец они вступили в просторный зал с высокими сводами, поразивший Саида невиданной роскошью и красотой. Дама в изнеможении опустилась на подушки, показала, куда положить сверток, дала Саиду мелкую серебряную монетку и отпустила.
Он уже был у самых дверей, когда вдруг чей-то звонкий нежный голос позвал его:
— Саид!
Удивившись, что кто-то знает тут его имя, он обернулся и увидел, что вместо почтенной дамы на подушках восседает молодая красавица в окружении множества рабов и прислужниц. Саид, остолбенев от изумления, скрестил на груди руки и почтительно поклонился.
— Дорогой мой Саид, — проговорила незнакомка, — как мне ни жаль, что тебе пришлось пережить столько невзгод, которые в конечном счете привели тебя в Багдад, но это было единственное место, назначенное тебе судьбою, где может решиться твоя участь, раз ты покинул отчий дом прежде, чем тебе исполнилось двадцать лет. Скажи, Саид, твоя дудочка еще при тебе?
