— Только постарайтесь, чтобы пергамент не был шире того, что я принес, придется его опять прятать в подвязку. Мало ли кого встретишь в такое беспокойное время, ну а там никто не станет искать.
— Ладно, так и сделаю, — ответил Георг, вставая. — Давай на этом попрощаемся. Приходи в обед к господину Крафту, его дом недалеко от собора. Выдай себя за моего земляка из Франконии — ульмцы не благоволят к вюртембержцам.
— Постараюсь, будьте покойны, — пообещал Ханс.
Провожая долгим взглядом ладную фигуру юноши, крестьянин решил про себя, что милая питомица его сестры сделала недурной выбор, хотя ее розовые щечки и поблекли от первой любви.
Глава 9
— Что может под солнцем случиться,
Чем жертвовать мне опять?
И что же мне делать?
— Бежать…
Георг с самого начала побаивался принимать в доме Крафта своего нового знакомца. И не без причины. Тот мог выдать себя речью или же внешним видом, что было крайне неприятно ввиду его решения в ближайшие дни покинуть союзное войско.
Нежелательно вызвать подозрение в связях с Вюртембергом. Да и сможет ли посланец, будь он обнаружен, не выдать любимую?
Георг хотел было повернуть назад, чтобы разыскать крестьянина и попросить его как можно скорее удалиться, но подумал, что тот, должно быть, давно покинул место их разговора и ему лучше поспешить в дом Крафта и там в случае необходимости оградить гонца от опрометчивых шагов.
Однако, вспомнив решительные глаза и хитрое выражение лица посланца, он немного успокоился и решил, что Мария, хотя у нее и не было большого выбора, все же не доверила бы своего поручения ненадежному человеку.
И вправду, Георг не поверил собственным глазам и ушам, когда перед ним в обед предстал крестьянин из Франконии. Тот самый и совсем другой: согнувшийся в три погибели, свисающие вдоль тела безвольные руки, лицо — глуповатое, глаза опущены вниз. Все это вызвало невольный смех у Георга.
Когда же крестьянин на франконский манер его приветствовал и стал отвечать на вопросы господина Крафта по-франконски, у него возникло искушение поверить в сверхъестественные чудеса, в его сознании вспыхнули сказки детства, в которых добрый волшебник или же милая фея помогает влюбленным избежать печальной участи.
Волшебство развеялось, как только они остались вдвоем в комнате и хитроумный шваб убедил рыцаря в том, что это он и есть.
Однако удивление от сыгранной посланцем роли не улетучивалось.
— Не сомневайтесь в моей честности, — заверил Георга крестьянин, — с ранней юности мне это часто помогало. Такая способность никому не вредит, наоборот, даже способствует доброму делу.
Георг заверил, что доверяет ему не меньше, а посланец настоятельно попросил в ответ задуматься об отъезде, барышня-де ждет известия, и ему, гонцу, нельзя возвращаться домой, прежде чем он не убедится в этом.
Георг подтвердил, что дожидается лишь выступления из города союзнического войска, чтобы сразу же воротиться домой.
— О, тогда ждать придется недолго, — заметил крестьянин, — если они завтра не выступят, то уж точно сделают это послезавтра. Дорога для них открыта. Я точно знаю, поверьте мне.
— Значит, это правда, что швейцарцы уже отбыли восвояси и герцог не может принять открытый бой?
Посланец окинул настороженным взглядом комнату, осторожно приоткрыл дверь посмотреть, не подслушивает ли кто, и тихо произнес:
— Господин! Я был при отступлении и никогда этого не забуду, даже если мне исполнится девяносто лет! По дороге, у Швабских Альп, я встречал толпы отбывающих на родину швейцарцев. Они отозвали также всех своих советников. У Блаубойрена стоит восьмитысячное войско, но в нем исключительно вюртембержцы, и никого больше.
— А герцог? — прервал его Георг. — Где же он?
— Герцог в последний раз разговаривал с ними в Кирхайме, уговаривал остаться, но швейцарцы все же покинули его, потому что он не мог им заплатить. После этого герцог отправился в Блаубойрен, где собралась его пехота. Вчера утром барабанным боем собрали народ на лугу перед монастырем. Там было много людей, но все, как один, думали одно и то же. Видите ли, юнкер, герцог — суровый властелин, и крестьяне им недовольны. Налоги у нас очень высокие, за браконьерство наказывают беспощадно, герцогский двор расточает все, что отнято у жителей страны. Но коли наш господин угодил в беду — дело другое. Мы уже думаем только о том, что он мужественный человек и наш несчастный герцог, которого силой хотят изгнать из страны. Прошел слух, будто бы герцог собирается сопротивляться, замыслил сражение, и каждый из нас крепко сжал меч в руке. Мы собрались на лугу, потрясая копьями и изрыгая проклятия Швабскому союзу. И тут появился герцог…
— Ты видел герцога, ты его знаешь? — с любопытством воскликнул Георг. — О, расскажи, как он выглядит?
— Знаю ли я его? — проговорил, странно улыбаясь, посланец. — Я видел его, даже когда ему этого не хотелось. Герцог еще молодой человек, не более тридцати двух лет от роду. Сильный, статный мужчина. Сразу видно, что он хорошо владеет оружием. Глаза у него полыхают огнем, не каждый выдержит такой взгляд. И вот герцог появился на людях, вошел в круг вооруженных воинов, тут же наступила мертвая тишина. Ясным, четким голосом господин наш сказал, что его покинули те, на кого он полагался, сделав его посмешищем в глазах врагов, потому что без швейцарцев ему не выиграть сражения.
И тут вышел вперед старый седой человек и обратился к герцогу:
— Неужели вы, ваша светлость, потеряли надежду и забыли про нас? Посмотрите, мы готовы сражаться. Я привел с собою четырех своих сыновей, у каждого из них в руках — копье и нож. И таких здесь — тысячи. Неужели мы вам так надоели, что вы отвергаете наше участие?
Слова старика тронули Ульриха до глубины души, он вытер навернувшиеся слезы и протянул тому руку.
— Я нисколько не сомневаюсь в вашем мужестве, — сказал он громко, — но нас так мало, что мы можем лишь умереть, но не победить. Идите по домам, добрые люди, и оставайтесь верными мне. Я же должен покинуть мою страну, стать несчастным изгнанником. Однако надеюсь с Божьей помощью все же вернуться сюда.
Так говорил герцог, а собравшиеся люди плакали, сжав зубы, потом, мрачные, разошлись по домам.
— А герцог? — спросил Георг.
— Из Блаубойрена он ускакал, куда — неизвестно. В замках сидят его рыцари. Они готовы их защищать до тех пор, пока герцог не найдет себе поддержки…
Тут старый Иоханн прервал посланца сообщением, что господин юнкер призывается к двум часам на военный совет, который состоится на квартире Фрондсберга. Георг был немало удивлен этим известием; что могли от него хотеть в военном совете? Уж не нашел ли Фрондсберг способ рекомендовать его высшим чинам?
