А в это время на верхней палубе Профессор учинил допрос Джемалю, пытаясь вырвать из уст этого неразговорчивого молодого человека объяснение: что делают на рыбной ферме двое молодых людей, явно непривычных к этому делу? Зачем они сюда приехали? По какой причине? Каким ветром их занесло в эту безлюдную бухту на Эгейском берегу? И вот еще – в каких отношениях Джемаль с девушкой?
Скоро кое-что прояснилось. Было над чем Ирфану поразмыслить! Он получил информацию о дяде девушки, отце юноши. Джемаль совсем не говорил о любви к Мерьем… тогда почему они вместе здесь, в бухте? Скорее всего, парень похитил девушку и привез сюда, чтобы спрятать, а сам стесняется об этом сказать. Это значит, что они тоже на пути изменения самих себя?
В этот момент Профессору пришла на ум любопытная идея. Интересно, может ли человек, меняя свою собственную жизнь, управлять жизнями других? Или наоборот, его собственная жизнь может ли быть изменена путем трансформации жизней других людей?
Профессора привела в возбуждение идея о том, что эти двое молодых людей могут сыграть некую роль в его судьбе. Например, юноша, благодаря своей подготовке спецназовца, мог бы очень пригодиться на судне в качестве помощника. Девушка же – вон, до сих пор посуду моет. Мерьем действовала на него каким-то притягательным и головокружительным образом. Странное притяжение исходило от нее! Профессору очень понравились ее глаза – непомерно огромные для ее лица, круглые, влажные, с изумлением глядящие на мир, а еще – непосредственность этой девочки-женщины. Из-за проблем с больной ногой эта девушка может быть ему очень полезна! К тому же в скитаниях компания молчаливых молодых людей спасет его от одиночества…
Ему вспомнились слова матери: «Человек забирает горечь у другого человека, сынок».
Опять же, они – выходцы с Востока. Он сам никогда не был в Восточной Анатолии, но атмосфера Востока необходима для задуманной им книги!
Пока Профессор размышлял, Джемаль погрузился в свои заботы. Получивший отпуск сторож возвращается завтра. Когда он вернется, нужда в них отпадет. Где они тогда будут ночевать? Разрешит ли сторож девушке остаться в его хибаре? Селахатдин сделал для него все, что мог, оказал двухнедельную помощь. Теперь надо как-то самому позаботиться о себе!
Не откладывая до следующего дня, надо найти выход. Однако из сторожки они даже двинуться никуда не могли. Даже в поселок на побережье они могли съездить только с чьей-то помощью, кто-то должен был бы отвезти их на моторной лодке…
Может, у этого человека попросить работы, он мог бы работать на яхте за пропитание?
Профессор как раз подумал: «Если я предложу им работу, к тому же и заплачу, что он, интересно, скажет?»
А Мерьем, покончив с посудой, вышла на палубу и, бесшумно пристроившись в углу, вдыхала дурманящий запах жасмина и умоляла Бога только об одном: чтобы этот визит на яхту никогда не закончился. Какое красивое, чистое, приятное место! Не похожее ни на сторожку, ни на развалюху в Рахманлы. И этот человек не был похож ни на одного из мужчин, с которыми она была знакома раньше. Он отнесся к ней с уважением, она ему понравилась! Мерьем чувствовала, что нравится хозяину яхты, она была в этом уверена.
С началом весны деревья налились соком, окутывая мир вокруг сводящими с ума запахами, а душа Мерьем наполнилась беспричинной тоской. Она хотела жить. Ее плоть горела желанием жить! Ее семнадцатилетняя молодость тосковала по объятиям, так что даже руки и ноги дрожали! Эти запахи, молодые люди на пляже, облизывающие мороженое полуголые девушки, изысканно загорелые тела молодых людей, улыбки, белые ровные зубы, серьги в ушах, фривольные челки, падающие на их лица, никак не выходили из головы Мерьем. На этой яхте было нечто, принадлежащее «тому» миру…
Вместе с туманом увеличилась влажность, и обморочный запах жасмина, казалось, просачивается внутрь через кожу.
Профессор попытался вспомнить стамбульские стихи Константиноса Кавафиса: «Как лепесток жасмина матовая кожа…» Но из-за того, что мозг был затуманен алкоголем, он не мог полностью восстановить стихотворение. Да и само стихотворение, наверное, было туманным, трудно с ходу припомнить Кавафиса.
И так, обоняя сладкий аромат жасмина посреди беззвучной ночи, эти трое пришли к одному решению. Много слов не потребовалось.
Профессор, не вставая с места, попрощался с ними:
– Завтра не приходите очень рано, – попросил он. – Но и до вечера не затягивайте. Выйдем из бухты засветло.
На следующий день, ближе к обеду, лодка с подвесным дизельным мотором привезла сторожа. Это был пузатый, с трехдневной щетиной и гнилыми зубами, безразличный и грубый человек. Чужаками он не заинтересовался. Сразу же вошел в сторожку, сел на кровать и закурил.
Джемалю с Мерьем там уже было нечего делать.
Они попросили мужчину подвезти их на лодке к яхте. Первый раз на унылом лице сторожа мелькнула улыбка. Должно быть, он все же опасался, что непрошеные гости останутся, на его голову, в тесной лачуге. Он немедленно отвез их на яхту.
Когда юноша и девушка поднялись на парусник, Профессор только проснулся. Мерьем сразу отправилась на кухню. Когда перед Профессором возник кофе, о котором он еще не просил, он остался очень доволен. Удивительная эта девочка: смышленая, поворотливая, ловкая и хваткая!..
Профессор дал новой команде первые необходимые уроки: научил обращаться со спасательным жилетом, показал огнетушитель. Просто и доходчиво рассказал о двигателе, объяснил, как осуществляется движение вперед и назад. Потом дошла очередь до швартовых устройств: тросов и причальных кранцев. Он объяснил, как корабль пришвартовывается к пирсу.
Мудреные термины были трудными для новых членов экипажа, ну да и капитан не ждал, что они сразу все освоят: со временем все встанет на свои места.
Профессор послал Джемаля на резиновой лодке к берегу, чтобы отвязать от дерева веревку, которой была закреплена яхта. Выставив вперед поврежденную ногу, он вытащил якорь и включил мотор.
Яхта неторопливо тронулась в путь.
Даже при свете дня бухта выглядела настолько извилистой, что Профессор диву давался, как ему удалось без происшествий пройти здесь в темноте два дня назад.
Он рулил и успевал отдавать команды своим то появляющимся, то исчезающим, снующим туда и сюда, обмотанным веревками, хохочущим до упаду новым матросам.
Скоро они вышли в открытое море. Влажная и туманная завеса над заливом рассеялась под лучами высоко стоящего солнца. С северо-запада подул приятный ветер. Профессор расправил паруса, заглушил мотор, яхта легла набок и с приятным шуршанием заскользила по воде.
Закрыв глаза, Мерьем отдалась на волю ласкающего лицо ветра. Она наслаждалась царящей в ее душе атмосферой «новых и хороших вещей». Ощущение ужасной грязи, которой была пропитана сторожка, отшелушилось напрочь под воздействием открытого моря, ветра и прозрачного неба.
Когда они обогнули мыс, подул встречный ветер.
