– У Стамбула много хозяев! Так просто туда не попадешь. Сначала приходится селиться далеко, однако всегда есть возможность добраться в центр на муниципальных автобусах, а здесь можно найти место, чтобы построить дом. Эти земли являются городским резервом, однако трущобная мафия наложила на них лапу и продает. Ты для себя тоже мог бы присмотреть участок, обосновался бы с помощью земляков, построил бы хибарку. От электрического столба на углу можно бросить кабель и воровать электричество. Электроэнергия, получается, бесплатная! Зимой электричество поступает на подвешенный к потолку обогреватель, металл раскаляется докрасна, и в доме тепло, как в бане. Да здесь все пользуются ворованным электричеством! Надо немного потерпеть. В период выборов самовольные застройки попадают под амнистию, и ты сможешь получить право на владение участком. Через два года после получения нотариального свидетельства ты сможешь с выгодой заложить его подрядчику из Черноморского региона и стать владельцем трех- или пятикомнатной квартиры в новостройке. А потом – привыкнешь к Стамбулу, откроешь лавку по продаже кебабов или лахмаджуна, или можешь взять такси и заниматься извозом! Как уладятся дела с домом, все пойдет легко…
Если бы Джемалю в детстве, когда он ходил в школу, показали такой район, он бы глазам своим не поверил: громадные здания, торговые центры, светофоры, автомобили… А вдруг и правда через несколько лет ему удастся, оформив кадастровые документы, получить квартиру в этом районе и стать богатым?! У Рахманлы есть будущее. Пока там селятся новые переселенцы, а потом пустующие земли будут застроены отелями. Если повезет, то Исмет, Залиха и маленький Севинч будут жить гораздо лучше и окажутся в Стамбуле. Но пока надо терпеть эту нищету…
Людям в родных местах это все объяснить трудно, в их головах, забитых предрассудками, такое не укладывается. Якуб дал себе зарок, что не вернется туда, где живут эти темные, суеверные люди. Они глупы, не видели мира, совсем не знают жизни!
Якуб столько наговорил об односельчанах, что Джемаль понял – у брата в сердце накопилась огромная злость. Джемаля это очень удивило.
– Брат, – сказал он, – я знаю, что ты не собирался никого оскорблять, но все же обидел своих односельчан и отца моего ты затронул. Выбирай выражения!
В ответ Якуб посмотрел Джемалю в глаза и произнес:
– Мой отец! Ах, мой отец! Ах, этот мой отец!
Джемаль ничего не понял: хорошо ли он сказал об отце или плохо? Якуб произнес это так, будто на душе у него накипело. Но дальше продолжать не стал.
Чтобы загладить неприятный момент, Якуб принялся расспрашивать Джемаля: каким ветром его сюда занесло? Почему с ним приехала Мерьем?
Джемаль несколькими фразами объяснил, что, когда он был в армии, Мерьем обесчестил какой-то неизвестный подонок, и семья, следуя традиции, приняла решение убрать ее. Эту обязанность поручили ему.
Якуб покачал головой:
– Так и раньше поступали с несчастными девушками. Я знаю, в тех местах считают это правильным. Правда, даже и сюда эти обычаи дошли.
В самом деле, в том, что рассказал брат, не было ничего удивительного и потрясающего. Якубу хотелось лишь одного: чтобы бедствие в виде родственников, свалившееся на его голову, в один момент исчезло. «Мне-то что! Меня уже не интересует ни село, ни Мерьем, ни Джемаль, ни мой отец. Пусть делают все, что хотят, только меня не трогают!»
Из жизни Якуба стерлась его родина; никогда он не вернется, не увидит этих людей и постарается сделать все, чтобы его дети забыли Сулуджалы. Кстати, в свидетельстве о рождении детей он указал Стамбул. У него волосы дыбом вставали от мысли, что когда Зелиха подрастет, может оказаться в таком же положении, что и Мерьем.
– Смотри, Джемаль! – сказал он. – Ясное дело, это распоряжение отца, а ты, с позволения сказать, боишься его больше, чем Аллаха. Поэтому бесполезно говорить тебе: не делай этого, откажись! А если уж собираешься выполнить приказ отца, сделай все немедленно.
Якуб объяснил, что в получасе ходьбы отсюда на безлюдной магистрали есть высокий виадук. Жители деревень, переселяющиеся в Стамбул, всегда приводят там в исполнение подобные убийства чести. Сколько девушек до сего дня сброшено в пропасть, никто не знает! Время от времени об этом сообщают в газетах и по телевизору, да что толку…
Спустя некоторое время, лежа в темноте на тонком, словно плоская лепешка, матраце, Джемаль составлял план. Оттягивать дальше было нельзя. Нет, только подумать, как все получилось: проделать такой путь и здесь попасть в район, находящийся в оцеплении жандармерии! Если остаться еще на один-два дня и примелькаться здесь, то исчезновение Мерьем будет заметно. Поэтому лучше всего выйти утром и завершить эту тягость у пропасти, о которой рассказал брат. А поскольку возвращение одного человека вместо двух может вызвать подозрения, он не станет возвращаться. Ему очень не понравились разглагольствования Якуба, особенно выпады против отца, уничижительные отзывы о родных краях, да и сам этот дом.
Покончив с Мерьем, он встретится с Селахатдином, потом сядет на поезд и отправится в Ван, а правильнее сказать – прямиком к Эминэ! В дороге можно будет выспаться, а через два дня, которые пролетят как минута, открыв глаза, оказаться дома и, даст бог, забыть обо всем этом.
Этот заброшенный виадук в получасе ходьбы отсюда. Значит, все дела чести там решаются и грешных девиц там сбрасывают…
Приняв решение, Джемаль настолько успокоился, что не прошло и нескольких минут, как он уже погрузился в плотный, как туман, сон.
Одиночество – удел Всевышнего!
Однажды утром Профессора разбудила ужасная головная боль. Когда он, выпив две таблетки тайленола, вышел на палубу, то подумал, что море умерло. Прижатая небесами вода посерела, помутнела, в ней не улавливалось никаких признаков жизни, она казалась застывшей, как бетон. Под пульсирующий стук в висках Профессор стал думать о конце: если посмотреть с точки зрения Лорки, итог всему – смерть: «Так умрет и море!»
Но как жаль, что молодой человек, которого звали Федерико Гарсиа Лорка, сумевший сделать столь глубокие выводы в юном возрасте, не смог прожить достаточно долго, чтобы обогатить их зрелой мудростью!
Море, накануне чрезвычайно игривое и дружелюбное, сейчас окуталось мрачной холодностью, такой же твердой и непроницаемой, как панцирь черепахи. От воды веяло враждебностью.
Для Профессора, с детства привыкшего к воде, море было разве что чуть больше, чем огромная лужа. Но после пережитого двумя днями ранее шока его нервы еще не пришли в порядок.
Чтобы уберечься от бури, которая завывала как дикий зверь, бушуя на горизонте, он ринулся в близлежащую гавань. Ветер с бешеной силой рвал паруса. Когда Профессор вошел в гавань, обнаружилось, что ветер не утихает. Ирфан стремился как можно быстрее подойти к берегу. Владельцы яхт, стоявших у причала, увидев его парусник, влетевший в гавань на огромной скорости, стали кричать и, размахивая руками, подавать ему сигналы. Они очень хорошо знали, что, если не сбавить скорость, можно попасть в большую беду.
