В глубоком смущении, наклонив голову, Якуб исподлобья мерил взглядом брата, пытаясь дать хоть какое-то объяснение всему, что тот увидел.
– Сегодня мы вынуждены жить здесь, в этом доме!
Вдруг маленький Исмет радостно закричал:
– Посмотрите! Наш район показывают!
На экране мелькали грязные улицы, развалюхи-дома, торчащие среди запутанных проводов электрические столбы, телевизионные антенны, бегающие там и сям паршивые собаки и пытающиеся попасть в кадр смеющиеся, выставляющие руками над головами друг друга «рожки» несчастные дети. Исмет и Залиха в волнении ожидали, что увидят себя.
Диктор повторял, что сегодня в ходе спецоперации в Рахманлы был обнаружен принадлежащий организации Хизболла «дом-могила». Этим утром туда прибыли муниципальные бригады, чтобы снести незаконно сооруженные постройки. На самом деле все постройки в местечке были незаконными: договорившись с трущобной мафией, можно было быстро слепить дом, однако время от времени некоторые из них прилюдно уничтожались, чтобы продемонстрировать видимость исполнения закона. Джемаль узнает немного позже, что в четырнадцатимиллионном Стамбуле до 75 процентов построек возведены самовольно! Прибытие бригад из префектуры для сноса здания было делом обычным, домовладельцы встречали их во всеоружии: женщины, пронзительно крича, нападали на рабочих, швырялись в них кастрюлями, сковородками, толкушками и палками, а напоследок, от безысходности, предъявляли последний козырь – схватив на руки маленького ребенка, отец обливал его бензином и доставал спички, угрожая, что, если прибывшие для слома сделают еще хоть один шаг, он сожжет свое дитя! Муниципальщики по громкой связи пытались всячески отговорить несчастного от этого ужасного дела, а в это время телеоператоры, затаив дыхание, «ловили кадр», стараясь не упустить тот момент, когда ребенок вспыхнет пламенем.
Однако муниципальщики, прибывшие в этот день, столкнулись со странной ситуацией. Когда сумрачным утром они сообщили открывшему им дверь мужчине, бородатому, одетому в шальвары, что прибыли для сноса самовольной постройки, человек совсем не удивился, а тут же ответил:
– Хорошо, но в доме все еще спят. Дайте нам полчаса, чтобы собраться и уйти.
Этот ответ обескуражил муниципальных сотрудников, они позвонили начальству, объяснив, что в этом доме происходит что-то неладное. На помощь жандармерии были направлены сотрудники безопасности.
Жандармы, всегда стоявшие в оцеплении во время сноса, получили по рации распоряжение проверить удостоверения личности у этих странных людей, обыскать дом, и, если будет замечено нечто подозрительное, немедленно дать знать начальству. Потому что за всю историю существования Турецкой Республики это был первый такой случай: виданное ли дело, чтобы при сломе самовольной застройки люди говорили: «Пожалуйста, ломайте!» Хозяева дома должны быть юродивыми или же заниматься нечистыми делишками…
Два жандарма во главе со старшим офицером отправились исполнять приказ. Подойдя к дому, они снова постучали в ворота, попросив жильцов предъявить удостоверения личности. Но из дома не доносилось ни звука. Офицера очень насторожило это обстоятельство. И не зря: как только он произнес, что считает до трех, а если никто не откроет, дверь будет взломана, изнутри прозвучали выстрелы. Офицер получил ранение, остальные разбежались в разные стороны. Жандармы, заняв позицию, открыли по дому огонь. Вместе со звуками стрельбы из дома разносились крики, кто-то кричал: «Аллаху акбар!», а несколько человек, среди которых была женщина, распевали речитативом зикр: «О Аллах! Бисмиллах! Аллаху акбар!»
Прибыло подкрепление. После часовой перестрелки из дома вывели троих мужчин и раненую женщину. Среди жандармов тоже были пострадавшие. Несколько позже стало ясно, что поселившиеся в доме люди были членами организации Хизболла. Эта организация, еще раньше замешанная в кровавых делах, планировала делать это и дальше. Ее члены принялись строить дома-могилы, раскапывая под ними пол. В вырытых под землей ямах были обнаружены замученные узники – тем способом, как это обычно делала организация: связанные «свиным узлом» и захороненные друг над другом три трупа, среди которых также находилось тело женщины средних лет. Члены Хизболла держали такие дома в каждом турецком районе. Они жили, ничем не выделяясь, не привлекая к себе внимания. Для членов организации, прячущихся от наказания, эти дома были чем-то вроде камеры хранения, сюда сносились необходимые домашние вещи, здесь же перед видеокамерами осуществлялись пытки и допросы, а снятое видео транслировалось через сети.
Тела замученных сносили в одно место и погребали друг над другом в небольших шахтах, вырытых в подполе.
Газеты писали, что организация Хизболла была создана в противовес исламистам и курдам. В первые годы Хизболла сражалась против них, находясь под опекой государства. Однако позже организация вышла из-под контроля, а возможно, перестала быть нужной правительству. Против членов Хизболла начались гонения, их стали уничтожать.
В этот момент Залиха затрепетала как птичка, потому что увидела на экране телевизора себя: мелькнули ее немытые светло-каштановые волосы. А вот Исмету не повезло, его, должно быть, вырезали. Их друзья с воодушевлением рассказывали с экрана о том, как все происходило.
– Если бы ты не был военным, вас не пропустили бы к нам, – сказал Джемалю Якуб. – Район в оцеплении, даже мы передвигаемся с трудом.
В воздухе же повисло незримо: «Лучше бы вы не приезжали!»
Этой ночью женщины и дети легли в одной комнате, а братья в другой. Сдернули одеяла с высившегося в углу топчана, постелили на полу, и смертельно уставшая Мерьем, лежа рядом с невесткой Назик и тремя маленькими племянниками, моментально провалилась в глубокий сон.
В другой комнате курили и тихо разговаривали Джемаль с Якубом.
Якуб немного рассказал о районе, в котором они остановились.
– Здесь живут те, кто приехал в «Стамбул» в последнее время. Все в куче – выходцы из Сиваса, Вана, Малатьи, Диярбакыра, Байбурта…
Под конец выдавил:
– Ну, теперь ты увидел, как мы тут, правда?! Ты увидел наш позор, что на самом деле с нами произошло.
– Брат, – тронул его за плечо Джемаль, – почему ты выбрал это? Ведь на родине ты жил намного лучше. У тебя был свой дом, поле, возможность работать. Дети твои не терпели нужду. Зачем же ты приехал сюда?
– Надежда поманила! Болтали, будто в Стамбуле даже камни и земля золотые, вот мы тоже захотели попытать счастья. Однако здесь все не так. Стамбульцы нас и за людей не считают! Везде мы видим одни оскорбления…
– Почему ж ты не взял семью в охапку и не вернулся?
– Того, что сделано, назад не вернешь. Чтобы всем селом не смеялись надо мной: дескать, не справился и приперся назад! Разве они знают, как мы тут? И ты забудь про эти трудности. Даст бог, пройдет несколько лет, и все наладится. Для детей так тоже будет лучше…
Помолчав, он глубоко затянулся сигаретным дымом и начал рассказывать о своих мечтах:
