– По-моему, он спрашивает, не с Гаити ли мы, – пояснил Лито и медленно произнес по-испански: – Мы с Кубы.
– С Кубы? – переспросил полицейский.
– Да! Да! – закричали они хором.
– Где мы? – спросил отец Изабель.
– На Багамах.
Багамы?
Изабель вспомнила карту Карибского моря на стене класса. Багамы – острова к северу и востоку от Гаваны, повыше центра Кубы. Долгий путь на восток вел к Майами. Неужели шторм действительно отнес их так далеко от курса?
– Мне очень жаль, – продолжал офицер, – но вам не позволят сойти на берег. Британские законы запрещают вторжение нелегальных беженцев на Багамы. Если ступите на землю, вас задержат и вернут туда, откуда вы прибыли.
Стоявший позади полицейских испаноязычный турист переводил его слова остальным. Некоторые явно расстроились и принялись спорить с властями.
– Но с нами больная беременная женщина, – сказал Лито офицеру и подвинулся так, чтобы люди на причале увидели мать Изабель. Туристы сочувственно заохали.
Офицеры стали совещаться. Изабель затаила дыхание.
– Комендант сказал, что беременная может сойти на берег и получить медицинскую помощь, – сказал по-испански полицейский. – Но она не может родить здесь. Как только ей станет легче, она будет депортирована на Кубу.
Изабель и Иван расстроились. Остальные пассажиры маленькой лодки молчали. От волнения Изабель затошнило. Она, конечно, хотела, чтобы мать поправилась, но не хотела возвращаться на Кубу. Неужели жители Багам не могут позволить им остаться? Чем помешает им еще одна кубинская семья? Она взглянула на причал, на симпатичное кафе. У них столько места!
Ситуацию объяснили туристам на пирсе. Они снова заахали и стали ждать.
– Хорошо. – Лито кивнул. – Моей дочери плохо. Ей необходима медицинская помощь.
– Нет! – крикнул папа. – Ты слышал его! Если мы сойдем с этой лодки, нас отошлют на Кубу! Я не хочу возвращаться.
– Тогда я пойду с ней, – решил Лито. – Жизнь Терезы для меня важнее Америки.
Слезы бежали по щекам Изабель. Нет! Нет! Так не должно было случиться! Ее семья должна держаться вместе. Потому она и настаивала, чтобы все отправились в Америку. И если мать вернется на Кубу, а отец отправится в Соединенные Штаты, с кем же ей ехать?
Лито попытался поднять маму, но та оттолкнула его.
– Нет, – отрезала она.
– Но Тереза… – начал дедушка.
– Нет! Я не хочу, чтобы мой малыш родился на Кубе!
– Но ты больна! И не можешь плыть дальше, – настаивал Лито.
– Я не вернусь.
Мать дотянулась до рук мужа и дочери.
– Я останусь с семьей.
Изабель с облегченным вздохом бросилась в объятия матери и очень удивилась, когда отец встал на колени и обнял обеих.
– Похоже, мы все-таки отплываем, – объявил Луис.
Прежде чем они успели завести мотор, один из туристов бросил сеньоре Кастильо бутылку с водой. А вскоре и остальные поспешили к кафе и вернулись с бутылками воды, пакетами чипсов. Они бросали все в протянутые руки пассажиров.
– Аспирин! Ни у кого нет аспирина для мамы? – взмолилась Изабель.
Стоявшая чуть поодаль старушка поняла и, быстро порывшись в большой сумке, швырнула Изабель пластиковый пузырек с таблетками.
– Спасибо! Спасибо! – крикнула Изабель.
Ее сердце переполняла благодарность к этим людям. Их мимолетная доброта сможет помочь не только маме, но и остальным пассажирам маленькой лодки.
К тому времени, когда они наконец вновь завели мотор, и Амара повернула лодку, запасов еды и воды было больше, чем в самом начале пути. Но, к сожалению, они были дальше от Америки и свободы, чем прежде.
Махмуд
Где-то в Средиземном море. 2015 год
11 дней вдали от дома
– Мое дитя! – рыдала мать. – Моя Хана пропала!
Средиземное море все еще атаковало их, пытаясь утопить в волнах. Махмуд видел, что мама больше не хочет бороться. Ему едва удавалось держать ее голову над водой.
– Но я еще здесь, – твердил он. – Ты мне нужна.
– Я отдала свое дитя незнакомой женщине, – подвывала мать. – Я даже не знаю, кто она.
– Зато Хана в безопасности, – повторял Махмуд. – Мы вытащили ее из воды. Она будет жить!
Но мама не могла успокоиться. Она легла на спину, подняла лицо к небу и снова заплакала.
Проходившая мимо шлюпка вернула Махмуду былую энергию. Но он ощущал, как заряд бодрости быстро исчезает, вытесненный холодной усталостью, от которой немели ноги и руки. Море накрывало Махмуда, и он снова и снова уходил вниз и выныривал, выплевывая воду. Он не мог удерживать себя и мать на плаву. Дольше не мог. Они умрут здесь.
Но Хана, по крайней мере, была в безопасности. Да, это он убедил незнакомку увезти сестру, и да, мать может не простить себя за это. Но им, похоже, недолго осталось терзаться угрызениями совести.
Снова начался дождь. Ужасный, беспощадный, забирающий силы дождь, и Махмуду казалось, что сам Аллах плачет по ним. Вместе с ними. Они утопали в слезах.
Но тут, за шумом дождя, Махмуд различил что-то похожее на стук барабанов. Капли стучали по какой-то поверхности. Махмуд всматривался в поднимавшиеся и падавшие волны, пока не увидел это: спинку спасательного жилета, все еще надетого на человека. Человека, плававшего в воде лицом вниз.
Махмуд мысленно представил на месте утопленника отца. Сердце мучительно заколотилось. Он стал работать ногами, подплывая ближе и подталкивая мать к мертвецу.
Но нет! Жилет был голубым, а у отца – оранжевый, как у Махмуда. И это настоящий спасательный жилет!
Махмуд на секунду отпустил мать и перевернул утопленника. Это был тот здоровяк, сидевший в шлюпке рядом с ним. Глаза и рот были открыты, но жизнь уже покинула тело. Он был мертв.
Это был не первый мертвец, которого увидел Махмуд. Четыре года шла гражданская война, и его родной город был в самом центре боевых действий. К тому же в их машине погиб человек, сидевший рядом с ним и братом. Сколько прошло с тех пор? Дни? Недели? А казалось – целая жизнь. Но сколько бы раз он ни видел смерть, она всегда ужасала его.
Махмуд вздрогнул и отпрянул. Если тот мужчина мертв, значит, ему больше не нужен спасательный жилет.
Махмуд поборол страх и принялся расстегивать пряжки на жилете утопленника. Пальцы двигались, хотя Махмуд их не чувствовал. Руки были похожи на ледышки. Он знал, что касается пряжек, только потому, что видел это собственными глазами. Наконец Махмуд отстегнул одну, другую, и когда тело стало свободно болтаться в жилете, он понял, что обрекает мужчину навеки лежать на дне морском. Его никогда не обмоют, не завернут в саван, не оплачут люди, любившие его, друзья и родные не прочитают молитвы, его не похоронят лицом к Мекке. Махмуд отправляет человека в могилу, а значит, у него есть долг перед мертвецом.
