– Предпочитаешь, чтобы нас отправили на дно морское? – прогремел Лито.
Изабель, поднимая мать из воды, перевела взгляд на танкер:
– Он все ближе!
Судно находилось уже в нескольких сотнях метров от них, такое огромное, что казалось, уже нависает над лодкой. Они ни за что не успеют уйти с дороги!
Сердце Изабель билось так сильно, словно вот-вот вырвется из груди.
– Если мы не хотим, чтобы нас заметили, может, заведем мотор? – крикнула Амара.
– Что бы мы ни делали, нас не услышат! – вздохнул сеньор Кастильо.
Теперь двигатели так шумели, что грохот походил на звук реактивного истребителя. Сеньор Кастильо и Луис повернули выключатель и снова дернули за цепь. Мотор выпустил в воздух клубы серого дыма, но не завелся.
Танкер почти навис над ними. Ближе. Еще ближе. Изабель сжалась. Он непременно на них налетит!
Луис дернул за цепь. Кашель. Плевок. Ничего.
Кашель. Плевок. Ничего.
Кашель. Плевок. Ничего.
Море вспенивалось перед танкером, поднимая лодку выше, толкая прочь, и надежды Изабель вспыхнули вновь. Но волны расступились и вновь притянули их к судну. Их лишь ненадолго отнесло вбок, и лодка снова оказалась на пути этого громадного чудовища. Танкер ее вот-вот разорвет пополам.
Изабель глянула в перепуганные глаза Ивана, который понял, что сейчас будет. Дети, не сговариваясь, закричали. Но тут их отбросило на днище, и что-то зажужжало, как комар, хотя завывание танкера почти заглушало непонятный звук. Луис завел мотор!
Лодка рванулась вперед, подальше от носа танкера. Но огромные волны подняли ее, а затем и вовсе накрыли.
Изабель проглотила налившуюся в рот соленую жидкость. Ее отшвырнуло и ударило о борт. Плечо взорвалось болью. Отплевываясь, Изабель села. Оказалось, что вода доходит ей до бедер, а мотор снова заглох. Но это было уже неважно. Отец Ивана свалился за борт!
Изабель увидела седую голову, поднимавшуюся из воды. Сеньор Кастильо жадно глотал воздух, прежде чем исчезнуть в накатившей на него волне.
– Сеньор Кастильо! – вскрикнула Изабель.
– Папа! – заорал Иван. – Где он? Вы его видите?
Их взгляды лихорадочно метались по темной воде. Дети ожидали, когда сеньор Кастильо появится снова. Им удалось избежать столкновения с носом танкера, но созданные им волны оказались не менее опасными. Океан тяжело вздымался и опадал, по его воле лодку швыряло в разные стороны. Даже когда пассажиры пытались подняться, волны отшвыривали их обратно. Иван откатился к другому борту лодки, но Изабель держалась. Каким-то чудом она увидела, как голова сеньора Кастильо вновь показалась из воды, но всего на один момент – слишком маленький, чтобы набрать достаточно воздуха.
Изабель мгновенно вспомнила исчезнувшую два года назад в таких же волнах бабушку и не задумываясь нырнула за сеньором Кастильо.
Махмуд
Измир. Турция. 2015 год
11 дней вдали от дома
Махмуд закричал. Он завывал громче реактивного истребителя, и родители даже не попросили его замолчать. В соседних домах зажигался свет, занавески отдергивались, и люди выглядывали на шум. Мать Махмуда разразилась слезами, а отец выронил спасательные жилеты, которые как раз держал в руках.
Контрабандист написал им, что лодка сегодня не отплывет. Опять.
– Лодки сегодня не будет. Завтра. Завтра, – твердил он отцу Махмуда.
Именно это он говорил позавчера. И вчера. И каждый день всю последнюю неделю. Приходило сообщение с требованием поспешить на берег, и каждый раз они укладывали то немногое, что у них было, хватали спасательные жакеты и мчались по улицам Измира на ту парковку. И каждый раз оказывалось, что никакой лодки нет.
Сначала, по словам контрабандиста, всему виной была погода. Потом семья, с которой они должны были плыть, еще не приехала. Далее он обвинил во всем патрули береговой охраны. Лодку не успевали приготовить.
Причин было множество. Все это напоминало жестокую школьную игру в «попробуй отними». Махмуд и его семья были вне себя. Постоянные нервотрепки изводили их. Всех, кроме Валида. Безжизненного Валида, который даже не морщился, когда взрывались бомбы.
– Я хочу вернуться в Сирию! Плевать, если мы умрем! – заявил Махмуд, перестав кричать. – Я хочу убраться отсюда!
Даже когда Махмуд это говорил, он слышал, как голос надломился от слез и жалкого ребяческого раздражения. Отчасти он стыдился такого поведения: в конце концов, он уже почти взрослый. Почти мужчина. Но другая его часть хотела топать ногами, биться в истерике, и сдерживать ее становилось все труднее.
Маленькая Хана тоже заплакала, и мать попыталась успокоить обоих, обняв сына.
– Посмотри на это с другой стороны, – посоветовал отец. – У нас есть время попрактиковаться в турецком.
Но никто не рассмеялся.
– Давайте вернемся в торговый центр, пока наше место не заняли, – устало предложила мать.
Махмуд нес спасательные жилеты, чтобы отец мог взять на руки Валида. Тот быстро уснул у папы на плече. Мать держала Хану. Настала очередная дождливая ночь, одна из бесконечных измирских ночей. Хотя Махмуд ненавидел отчаянное чувство поражения, все же в торговом центре было по крайней мере тепло.
Но на этот раз у входа их кто-то ждал. Двое. Турки в одинаковых синих спортивных костюмах. Один мускулистый, с курчавыми черными волосами, редкой бородой и толстой золотой цепочкой на шее. Другой – очень толстый и, несмотря на ночь, в зеркальных темных очках. Из-за пояса штанов торчал пистолет.
– Хотите войти, платите за квартиру, – сказал первый.
– С каких это пор? – спросил отец.
– С этой минуты. Мы – хозяева здания, и нам надоело, что сирийцы живут здесь бесплатно.
«Здесь тоже полно бандитов, – подумал Махмуд, – совсем как в Сирии».
Ноги его онемели. Он боялся упасть. Не мог вынести мысли о том, что нужно идти еще куда-то, снова искать жилье.
– Сколько? – устало спросил отец.
– Пять тысяч сирийских фунтов за ночь, – ответил мускулистый.
Отец вздохнул и попытался поставить Валида на землю.
– С каждого, – добавил мужчина.
– С каждого? За ночь?
Махмуд знал, что отец считает в уме. Их пятеро, и они уже пробыли здесь неделю. Сколько еще они смогут платить двадцать пять тысяч фунтов в день, чтобы в итоге хватило на лодку? И что будет дальше?
– Нет, – ответил отец.
Мама было запротестовала, но он покачал головой:
– Нет. Все наши вещи с нами. Найдем, где остановиться. Это только до завтрашнего дня.
– Ну да. Как же, – хмыкнул здоровяк. – До завтрашнего дня.
