– Отдать швартовы, Ненна!
И она на мгновение вернулась в детство, на Бра д’Ор, когда, отдав швартовы, аккуратно складывала кольцами фалинь под одобрительными взглядами отца и Луизы.
В те времена, вспоминала она, запустить с одного раза подвесной двигатель было настоящим испытанием, и если после удачно проведенного дня он действительно с ходу запускался, это считалось большим успехом. Но сейчас двигатель, послушный нажатию кнопки, ожил мгновенно, и Ненна поняла, что Ричарду и в голову прийти не могло, чтобы на его лодке вздумал не завестись мотор. Плавание на таких крошечных суденышках всегда вызывает необычайно острые эмоции, и она чувствовала, что готова плыть с этим человеком хоть на край света, раз у него подвесной мотор всегда заводится с одного нажатия кнопки. Да и окружающая реальность, похоже, утратила свою привычную власть над людьми в этот смутный час, когда день начинал неуверенно пробиваться сквозь ночь к рассвету.
– Я давно хотел сказать вам, Ненна: у меня возникают большие сомнения, что у вас достаточно сил, чтобы справляться с той работой, которую вы вынуждены выполнять на «Грейс». К тому же кое-какие ваши действия представляются мне абсолютно неэффективными, а значит, вы попросту зря тратите силы. Например, как-то утром я видел, с каким трудом вы пытались снаружи открыть палубные светильники, и, разумеется, тщетно, потому что все противоштормовые запоры и крепления на судне всегда находятся внутри.
– У нас нет никаких противоштормовых креплений, – возразила Ненна. – А палубные светильники закрываются с помощью пары кирпичей. И это, кстати, отлично работает! – Она вдруг очень рассердилась. – Надеюсь, вы не постоянно следите за мной с палубы «Лорда Джима»?
Ричард тщательно обдумал этот вопрос и признался:
– Нет, пожалуй, все-таки постоянно.
Она понимала, что ее гнев несправедлив. И прекрасно знала, какой он на самом деле добрый и внимательный, как всегда готов помочь любому из обитателей Баттерси-Рич.
– Знаете, я вряд ли стала бы счастливей, даже если б на «Грейс» все было в полном порядке.
Он посмотрел на нее с удивлением.
– Какое отношение к счастью имеет порядок на судне?
Ялик, двигаясь вдоль левого берега, прошел совсем рядом с тем местом, где в Темзу впадает речка Челси, и Ненна с Ричардом внимательно всматривались в мутную воду, стараясь вовремя заметить куски плавника, вполне способные заглушить, а то и повредить мотор.
– Вы ведь иной раз ведете долгие беседы с Морисом, верно? – спросил Ричард.
– Да, бывает, что и весь день проговорим, а потом и еще полночи.
– Господи, да о чем же вы с ним разговариваете?
– О сексе, о ревности, о дружбе, о музыке, иногда еще о наших баржах – о том, например, когда и как лучше заправлять насос, и о других подобных вещах.
– А что у вас за насос?
– Не знаю, но он точно такой же, как у Мориса.
– Я мог бы показать вам, как его заправлять, в любое удобное для вас время. – Однако ее ответ на предыдущий вопрос явно показался Ричарду неудовлетворительным, и он снова спросил: – Ну, хорошо, а когда вы уже вроде бы обсудили все вышеназванные темы, разве у вас не возникает ощущения, что пора закругляться?
– Не возникает.
– Значит, вы и под конец разговора ни к какому конкретному решению не приходите?
– А к какому конкретному решению можно прийти, рассуждая о ревности или о музыке?
– Я полагаю, Морис очень музыкален?
– У него приятный голос, и он может сыграть на слух все, что угодно. Я однажды слышала, как он исполнил «Кампанелло» Листа на чайных ложках и не пропустил ни единой ноты. Это, конечно, не настоящая музыка, но слушать было очень приятно… и потом, не знаю… но мы с ним действительно разговариваем обо всем на свете и особенно часто, пожалуй, о тех трудностях, с которыми оба столкнулись.
Она умолкла, вовремя поняв, что Ричарду, пожалуй, не стоит знать о визитах Гарри на судно Мориса. Для него кризис совести и долга был бы слишком болезненным. И все же ей страшно не хотелось что-то скрывать от этого человека.
– Мне, собственно, именно об этом и хотелось у вас спросить, – как ни в чем не бывало продолжил свою мысль Ричард. – По-моему, вы хорошо умеете описывать чувства с помощью слов.
– Пожалуй, да.
– А Морис?
– И он тоже.
– А вот я этого совсем не умею. И меня, честно говоря, всегда удивляет, как много люди друг с другом разговаривают. Клянусь жизнью, я никак не могу понять, зачем, если у тебя действительно возникли особые чувства, их нужно непременно с кем-то обсудить. На мой взгляд, чувства даже кое-что теряют, когда их начинают излагать словами. Вы еще не утратили нить моих рассуждений?
Ричард с беспокойством посмотрел на нее, и она поняла, что ему действительно кажется, будто его трудно понять.
– Дело в том, – сказала она, – что мы с Морисом разговорчивы по природе. Мы говорим буквально обо всем, что нас интересует. Возможно, по той же причине и Уиллис сразу хватается за карандаш или за краски.
– Но это, по-моему, совершенно разные вещи. Мне нравятся работы Уиллиса. Я уже купил пару его картин, и мне кажется, очень скоро цена их значительно возрастет.
За Баттерси-Бридж разливался странный серебристо-серый свет, и тени от стоящих на якоре лихтеров начали медленно кружить вокруг них, словно привязанные к якорной цепи.
В определенном месте реки, явно задуманном заранее, поскольку с Ненной он не посоветовался и даже на берег толком не глянул, Ричард развернул ялик, выключил подвесной мотор и втащил его в лодку. Затем зафиксировал руль так, чтобы ялик стоял ровно против приливной волны, и снова вернулся к прежней теме. Собственно, ему и целой жизни было бы мало, чтобы как следует в этом вопросе разобраться.
– А если, предположим, у вас что-то не заладилось – я имею в виду личную жизнь, – вы тоже смогли бы найти нужные слова и с их помощью точно определить, что именно у вас не так?
– Думаю, да. Наверное, смогла бы.
– И это, конечно, вам помогло бы.
– Ну да, примерно как инструкция от изготовителя, которую ты в случае неудачи вытаскиваешь и пытаешься найти там подсказку.
Ричард проигнорировал это замечание; оно показалось ему и неуместным, и довольно бессмысленным. Да и вообще он всякие сравнения недолюбливал, поскольку они заставляли его думать не об одной, а сразу о нескольких вещах. Он прикинул силу течения реки, с удовлетворением отметил, что оно принесет ялик именно туда, куда и требуется, а именно к правому борту «Лорда Джима», и задал Ненне совершенно неожиданный вопрос:
– А как вы относитесь к своему мужу?
Испытанный ею шок был столь же силен, как если бы она вдруг обнаружила, что он не умеет управляться с рулем. На самом деле Ричард, чувствуя себя крайне неуверенно в мире слов, еще большую неуверенность испытывал, когда хотел задать вопрос личного характера. Вот и сейчас, когда он заметил, как Ненна потрясена его бестактным вопросом, ему на мгновение захотелось перевернуть ялик вверх дном и разом со всеми этими рассуждениями покончить. И все же он ждал, мрачно глядя на Ненну.
