– И что же ты туристам советовала?
Собственно, деньги девочкам требовались в основном для того, чтобы покупать синглы Элвиса Пресли и Клиффа Ричарда; радостно улыбающаяся фотография последнего занимала у них в каюте центральное место. Эта фотография – в полный разворот – была напечатана в журнале Disc Weekly, откуда они ее и выдрали. А если нельзя себе позволить приобрести оригинальную запись, то ведь продаются и дешевые «сорокопятки», которые запросто можно купить в магазине «Вулвортс» на Кингз-роуд, и песни Ричарда звучат на них ничуть не хуже.
Как и все дети, выросшие на берегах великой лондонской реки, Марта и Тильда понимали, что полоса прибрежной грязи для многих представляет собой постоянный источник дохода; впрочем, они были слишком строптивы, чтобы вступать в соревнование с жителями, скажем, Партизан-стрит, которые постоянно копались в этой грязи в поисках монет, медалей и червей-пескожилов. Пескожилов, впрочем, как посоветовал девочкам Уиллис, лучше всего искать возле Лаймхаус-Рич. А поблизости от места швартовки «Грейс» река выбрасывала на берег разве что груды пластиковых коробок и бутылок.
Каждая экспедиция, имеющая целью добывание дополнительных денежных средств, означала, что девочкам придется перейти по мосту на другой берег Темзы, потому что возле Баттерси-Рич река, пройдя под двумя мостами, сворачивала в сторону Суррея. Ответственность за подобные вылазки – а ведь они могли оказаться как удачными, так и неудачными – заставляла Марту хмуриться; между бровями у нее сразу пролегала тонкая морщинка, идущая чуть наискосок и в точности похожая на ту глубокую морщину, что возникала в минуты раздумий на лбу у Ричарда.
– Сегодня идем за кирпичами, – объявила она. – Как там прилив?
– Высокая вода в Грейвзенде в 3 утра, под Лондонским мостом – в 4, под мостом Баттерси-бридж – в 4.30, – нараспев протараторила Тильда. – Сейчас начало весеннего паводка, а значит, отлив продлится семь с половиной часов. Малая вода в 12 часов дня.
Марта с некоторым сомнением посмотрела на сестру. Ну зачем ей такое количество всевозможных специальных знаний? Ничего хорошего это не даст, разве что, может, когда-нибудь она сумеет удостоверение лоцмана получить. А сейчас в своих «веллингтонах», покрытых толстой коркой засохшей грязи, принесенной бесчисленными приливами и отливами, Тильда более всего походила то ли на водяного, то ли на глубоководного демона. И Марта снова и снова повторяла про себя, точно молитву: что бы ни случилось, я никогда не должна о ней забывать.
Обе сестры были маленького роста, но казались еще меньше, когда тащились по мосту через реку со своей ручной тележкой. Одеты они были в прочные канадские куртки-анораки, присланные тетей Луизой.
У подножия старой церкви в Баттерси вода, отступив, оставила после себя широкую полосу ила и гальки. На берегу на некотором расстоянии друг от друга лежали большие кучи темного плавника. А возле дока несколько портовых грузчиков, навалив плавник огромной грудой, устроили костер, желая хоть немного очистить берег. От костра валил густой синеватый дым с едким запахом – это мокрое дерево покидал сердитый дух морской соли и огня. Тильда подобные запахи просто обожала и сразу раздула ноздри как можно шире.
За доком лежала вверх днищем старая баржа-развалюха. Было как-то неприятно и даже, пожалуй, страшновато смотреть на ее сверкающее под солнцем плоское брюхо с торчащим, как хребет ящера, килем. Любое старое судно, перевернувшись кверху килем, сразу обретает вечный покой, но для речной баржи с Темзы есть только один путь на небеса, если, конечно, она хочет сохранить собственное достоинство.
Эта развалина с говорящим названием «Смол Гейнз»
[38] пришла в полную негодность более двадцати лет назад, когда сотни таких же старых барж вовсю работали на реке и даже ходили под парусами. Крепко увязнув в прибрежном иле со своим тяжелым грузом кирпичей, «Смол Гейнз» так и не смогла всплыть даже при полной воде, и в итоге приливная волна попросту перевернула ее. Приплывшие на ней кирпичи так и остались рассыпанными в прибрежной полосе, и после шторма их десятками выбрасывало на берег. К сожалению, они по большей части оказывались либо разбиты на куски, либо и вовсе перемолоты песком и водой почти в порошок. Однако помимо основного груза кирпичей «Смол Гейнз» везла еще и некоторое количество керамической плитки. Примерно в полдень, в тот четко определенный момент, когда солнечные лучи, вынырнув из-за газового завода, падают на воду почти вертикально, высвечивая все, что лежит на дне, умелый и знающий человек вполне может попытаться – а в этом деле Марта и Тильда считали себя настоящими экспертами – извлечь застрявшую в иле глазурованную керамическую плитку, но, разумеется, только в том случае, если она торчит под нужным углом.
– Как ты думаешь, у мамы еще не начало развиваться старческое слабоумие? – спросила вдруг Тильда.
– Мне казалось, что сегодня мы с тобой домашние дела обсуждать не собирались, – отрезала Марта. Но, помолчав, прибавила: – Мама просто слишком сильно зависит от чужого мнения – например, от мнения Мориса или любого другого человека, который проявит к ней сочувствие. По-моему, таких людей ей бы вообще избегать следовало.
Девочки сидели на старой каменной ограде, которой был обнесен церковный двор, и ели захваченные с собой сэндвичи, а точнее, хлеб, намазанный загадочной субстанцией с характерным названием «Спред»
[39]; собственно, только на это данное вещество и годилось.
– Матти, а кого бы ты выбрала, если бы тебя под угрозой расстрела заставили прямо завтра замуж выйти?
– Ты имеешь в виду кого-то с нашего причала?
– А мы ни с кем другим и не знакомы.
Чайки, которые способны разглядеть кусочек хлеба даже с расстояния в сотню ярдов, медленно приближались к ним по уступчатому берегу.
– Ну, я подумала, что ты, может, Клиффа имеешь в виду.
– Не Клиффа и не Элвиса. И не нашего Ричарда. Это и так ясно.
Облизывая пальцы, Марта заметила:
– Он в последнее время постоянно усталым выглядит. А вчера вечером я видела, как он повел Лору куда-то обедать. Прямо сразу, не успел с работы вернуться! Где ж тут расслабиться и отдохнуть? И вообще, что это за жизнь для мужчины?
– А в чем она была?
– Я не сумела толком разобрать. Но сверху у нее точно было новое пальто.
– Но ты же как-то разглядела, какой Ричард усталый?
– Да, это я разглядела.
– Как ты думаешь, а мама это замечает?
– Ой, да это все замечают!
Когда солнечные лучи достигли нужной яркости и направленности, высекая из фарфоровых и стеклянных черепков на берегу поистине ослепительные искры, девочки принялись за дело. Тильда во весь рост вытянулась на длинном толстом бревне – эту часть работы всегда выполняла именно Тильда, потому что Марта мгновенно покрывалась царапинами и ссадинами. Вообще-то Марта втайне считала себя этакой «принцессой на горошине» и все ждала, когда же столь легко получаемые синяки и ссадины откроют всем ее истинное происхождение.
