Никому, кроме внуков, не простила бы Евгения Ивановна таких вольностей. Как только в возраст вошла да стала бригадиром, уж и Енюхой звать ее не осмеливался даже сам председатель. Только Евгения Ивановна – с почтением за труд, заслуги, с опаской из-за тяжелой руки и стального характера…
«Жалеть не жалели, так уважали зато. Пожалеть и скотину можно, Катька вон и о курицах плачет», – утешила сама себя Евгения Ивановна и принялась собирать под насестом перья, оставшиеся после лисьего нападения. Подлиннее пёрышки – противни для пирогов мазать. Покороче – в подушки пойдут. «Нет, нечего Бога гневить, нечего», – одёрнула себя Евгения Ивановна. И вспомнила, как Валерка, выучившийся на инженера-механика – не в техникуме, а в сельхозакадемии! – протянул ей свой диплом со словами:
– Ты, мать, теперь династию основала!
И тут вспомнилось ей, как катала Валерку, маленького, в тракторе. Ох и смышленый же рос! Уже в три годика руль держал крепко, сидя у матери на коленях. Но вместе с хорошим вновь в памяти сорняком проросло плохое: чуть не ревела ведь, как зарплату урезали. Мужикам за посевную или сенокос – премии, а ей – шиш! И даром что наравне с ними и пахала, и косила, и сеяла. Даром что в это время и дома почти не бывала, так что Валерка, считай, в кабине трактора вырос. Один ответ у дамочек в бухгалтерии, перекинут из ручки в ручку бумажки с проставленным рабочим временем, зафыркают: «Нешто ты, баба, а как мужик отработала? Не смеши народ!» А ведь шагомером всё посчитано и в ведомостях записано, что нисколько не меньше других трактористов наработала Евгения.
Потом уж бригада за нее заступилась, но до этого братского заступничества бывали месяцы, в которые каждую копейку считала, сколько их на день-то потратить можно. Конфеты шоколадные для Валерки только с зарплаты купить могла. «Вот и лисонька для своих детушек счёт ведет», – разогнулась Евгения Ивановна, подняв последнее перо под насестом, да забыла про свой гигантский рост, приложилась с маху головой о жердь для петуха. Больно! Искры из глаз полетели! А с ними и слёзы! «Матушка Богородица, матерям защитница! Спаси и помилуй! И к чему такой уродилась? Всю-то жизнь только кланяйся! Да лбом бейся!» – Она села прямо в сено у поросячьей стайки и размазала перьями по лицу-арбузу непривычные для нее и, наверное, потому такие крупные соленые капли. Посидела немного, пришла в себя. Тяжело по мосту протопала в избу и, едва открыв дверь, велела Валерке:
– Лису не трожь! Не смей бить – пусть живет!
– Ты чё, мать? – удивился Валерка, от неожиданности со звоном уронив на пол латунную гильзу. – Она ж куриц утащила! – И споткнулся взглядом о материно влажное лицо. В ручище у Евгении Ивановны утопал белый «букет» из куриных перьев, ни дать ни взять букет невесты. – Ты чего, мать, упала или ударилась? Больно тебе? Ма-а-ам, ты чё?
– А ничё. Мать она. Всё у ней посчитано. И колоду новую поросятам сколоти. У старой край отъели.
Валерка послушно и как-то стыдливо, второпях, засунул охотничьи принадлежности в сейф и выскочил поглядеть на якобы обглоданную поросячью колоду, которую сам же и заменил на новую еще вчера днём.
Оркестр играл
Доярки, ждавшие колхозный автобус на деревенской остановке в Знаменье, издалека напоминали разноцветных курочек. Сегодня женщины надели самые красивые свои платья, а поверх накинули легкие ветровки и плащи – розовые, красные, бордовые…
Мужики, тоже принарядившиеся, в выходных костюмах, курили чуть в отдалении, чтобы не травить никотином женщин. Знаменские собрались в райцентр на восьмидесятилетний юбилей колхоза «Новый путь». Конечно, назывался он теперь не колхоз, а ЗАО, но у крестьян эти юридические тонкости вызывали лишь саркастическую усмешку. Как метко выражался председатель Викентий Палыч: «Тремя-то буквами в народе сами знаете что называют. А мы – колхоз!»
Колхозников-передовиков ждал концерт и вручение премий. Весенница в «Новом пути» еще не началась: поля пока не просохли, и решено было торжество в честь юбилея провести до посевной, чтобы подбодрить народ перед тяжелой работой.
Апрельский вечер выдался по-летнему погожим, ласковым. Доярки грелись на предзакатном солнышке и болтали, коротая ожидание. Вологодское оканье, звучавшее в их речи, только добавляло сходства с умиротворенным квохтаньем кур. Но скажи об этом женщинам, они бы не обиделись.
– Зря нас, баб, так обзывают. Курица – самая полезная птица и есть в хозяйстве! – безапелляционно заявила Анютка, молодая доярка, недавно победившая в районном конкурсе операторов машинного доения. – Вот дадут сегодня премию, куплю десяток молодух на лето. С красным пером, огненных, чтоб глаз радовали!
– А почем нынче молодушки, не слыхивала, Анютка? – поинтересовалась Евгения Ивановна, колхозный ветеран, трактористка с огромным стажем. Это была гренадерского роста женщина с некрасивым рябым лицом. – У нас лиса-то подчистую весь курятник нарушила!
– Да ты что! – на все голоса заохали бабы, и создалось полное звуковое ощущение переполоха в курятнике.
– Пробралась ночью и десять штук унесла вместе с петухом, – всегда крайне немногословная Евгения Ивановна все же добавила в свой рассказ несколько скупых деталей.
Бабы знали, что большего от нее все равно не добиться, поэтому и расспрашивать молчунью не стали. А любопытство распирало! И каждая решила, что позже вызнает все, что надо, у невестки Евгении Ивановны.
– Евгения Ивановна, я слыхивала, что в райцентре будут продавать кур на майские праздники, – поделилась новостями Анюта. – В прошлом-то году по сто семьдесят рублей молодухи были, а в этом-то, говорят, по двести уж привезут.
– Хватит ли ветеранской-то премии? – озабоченно покачала головой Евгения Ивановна.
– Должно хватить! По сто рублей аккурат за каждый год работы заплатят, а у вас стажу не меньше сорока лет! Так что рано переживать! На двадцать кур хватит! – подбодрила-посчитала в уме Анютка. Бабы, включая Евгению Ивановну, рассмеялись.
– Мне и десяти достаточно! – махнула рукой старая трактористка. Бойкой Анютке переживать тоже было не о чем: как победительнице районного конкурса ей полагалась очень солидная премия.
– Анька, да что ты все о курах? Пока мы молодые, гулять надо! Я вот на юг поеду. Что мы все, кроме навоза да скотины, видим? Премию – и ту на кур тратим! Нет уж – я на море поеду! И дочку свезу. В Туапсе. Куда в прошлом году Никитины ездили, к той же тетке, что там им на берегу моря квартиру сдавала. Никитины у нее визитку взяли, – поделилась своей мечтой еще одна молодая доярка Танька Смирнова.
Ее стадо по надоям заняло второе место по району, и она тоже рассчитывала на приличное вознаграждение от начальства.
– А войны-то там нигде поблизости нету? – встревожились бабы.
– Нету. Россия это, Краснодарский край! Не Чечня, не Украина! – успокоила Танька.
Тут подошел автобус, бабы и мужики, обмениваясь шутками и смеясь, стали заходить внутрь, занимать места. Все, особенно молодежь, находились в приподнятом настроении в предвкушении праздника.
