Как ни была Адела занята собственными делами, она с любопытством отметила, что у егеря посетитель. В этом не было ничего необычного, и она вряд ли заинтересовалась бы посетителем, но узнала в нем незнакомца в черном плаще, которого видела раньше и после чьего визита старик так расстроился. Когда она пришла, он был глубоко погружен в беседу с Колой, однако вскоре Адела увидела, что незнакомец уезжает. Вплоть до вечерней трапезы, когда за столом собрались все, Кола не попадался Аделе на глаза.
Но вечером ее поразила перемена, произошедшая с Колой. Смотреть было страшно. Если раньше он выглядел злым, то теперь уподобился грому. Но даже это, как быстро уловила Адела, являлось прикрытием для чего-то еще. Впервые за все время знакомства ей показалось, что старик, возможно, напуган.
Когда она положила ему оленины, он лишь отсутствующе кивнул. Когда наливал ей в кубок вина, она обратила внимание, что у него дрожит рука. Что такого сказал ему гонец, чтобы вызвать столь необычную реакцию? Эдгар тоже, что бы ни было еще у него на уме, смотрел на отца с тревогой.
В конце их короткой трапезы Кола заговорил:
– Завтра вы оба должны остаться в доме. Никому не выходить.
– Но отец… – У Эдгара был потрясенный вид. – Я ведь должен сопровождать тебя на королевской охоте.
– Нет. Ты останешься здесь. Ты не должен покидать Аделу.
Оба смотрели с ужасом. Желал ли Эдгар ее общества сейчас или нет, Адела не знала. Ей было точно известно, что значило для юноши его положения охотиться с королем. Что касалось ее самой, то последнее, что ей было нужно, – быть заточенной с ним завтра.
– Разве может он не сопровождать вас? – отважилась спросить она. – Он увидит короля.
Но если она надеялась помочь делу, то вызвала только бурю.
– Он не сделает ничего подобного, мадам! – взревел старик. – Он подчинится отцу! И вы тоже сделаете, как вам сказано! – Он оперся о стол и поднялся. – Таковы мои приказы, и вы, сэр, – он просверлил Эдгара пылающими голубыми глазами, – им подчинитесь!
Ощетинившийся великолепный старик, который все еще мог быть страшным, и молодые люди благоразумно промолчали.
Позднее вечером, уже лежа в постели, Адела размышляла, как улизнуть с утра. Поскольку была обязана ослушаться.
Незадолго до рассвета ее разбудил шум – людские голоса. Говорили негромко, хотя ей почудилось, что во сне она слышала ссору.
Осторожно встав, она пошла к двери в холл и заглянула.
Кола и Эдгар сидели за столом, и тонкая свеча едва освещала их лица. Старик был полностью одет для охоты. На Эдгаре была только длинная ночная рубашка. Было ясно, что они беседуют давно, и в этот миг Эдгар вопрошающе смотрел на отца, который, в свою очередь, уставился в стол и выглядел усталым.
Наконец, не поднимая глаз, старик произнес:
– Ты же понимаешь, что если я не велю тебе принимать участие в охоте, то у меня есть причина?
– Да, но считаю, что ты должен ее назвать.
– Пойми, тебе лучше не знать. Для твоей же безопасности.
– По-моему, ты должен мне доверять.
Старик немного поразмыслил.
– Если со мной что-нибудь случится, – медленно сказал он, – то, я полагаю, будет лучше, если ты поймешь чуть больше. Мир – опасное место, и мне, наверное, не следует тебя оберегать. Ты взрослый мужчина.
– По-моему, да.
– Скажи, ты когда-нибудь задумывался, как много людей обрадовались бы, если бы Руфус исчез?
– Порядочно.
– Да. Добрая половина. Особенно сейчас. – Он помолчал. – А потому, если с Руфусом случится несчастье на охоте, те люди, кем бы они ни были, сочтут это добрым знаком.
– Несчастье с королем?
– Ты забываешь. Королевская семья весьма подвержена несчастным случаям в Нью-Форесте.
Это была правда. Годами раньше четвертый сын Вильгельма Завоевателя, Ричард, погиб молодым, въехав в дерево в Нью-Форесте. А совсем недавно один из племянников Руфуса, бастард его брата Роберта, был убит в Форесте случайной стрелой.
Но пусть даже так. Король! Эдгар был как громом поражен.
– Ты хочешь сказать, что с Руфусом произойдет несчастный случай?
– Возможно.
– Когда?
– Может быть, сегодня.
– И ты знаешь?
– Возможно.
– А если ты знаешь, то должен принимать в этом какое-то участие.
– Я этого не сказал.
– Ты не мог отказаться? От знания, я имею в виду.
– Они могущественные люди, Эдгар. Очень могущественные. Наше положение – мое, когда-нибудь твое – трудное.
– Но ты знаешь, кто за этим стоит?
– Нет. Я не уверен. Могущественные люди говорили со мной. Но вещи не всегда таковы, какими кажутся.
– И это случится сегодня?
– Возможно. Но может быть, нет. Помни, Руфуса уже собирались убить в лесу, но один из Клэров в последний момент передумал. Ничто никогда не бывает наверняка. Это может случиться. А может, и нет.
– Но отец… – Теперь Эдгар смотрел на него пристально и с тревогой. – Я не буду спрашивать, какая роль в этом отведена тебе, но ты уверен, что, как бы дело ни повернулось, не обвинят тебя? Ты всего-навсего егерь-сакс.
– Верно. Но я так не думаю. Я слишком много знаю, и… – он улыбнулся, – через твоего брата в Лондоне принял определенные меры предосторожности. Думаю, что буду в безопасности.
– Разве им не понадобится в таком случае обвинить кого-нибудь еще?
– Молодец. Вижу, у тебя есть голова на плечах. Они обвинят. По сути говоря, этот человек уже выбран. Это я знаю. И выбрали они очень удачно. Умный дурак, который считает себя частью заколдованного круга, но в действительности знает очень мало.
– Кто же это?
– Вальтер Тирелл.
– Тирелл? – Эдгар негромко присвистнул. – Ты хочешь сказать, что родная семья, Клэры, принесут его в жертву?
– Разве я сказал, что Клэры участвуют?
– Нет, отец. – Эдгар улыбнулся. – Ты ничего не сказал.
Тирелл. Адела похолодела. Ее кузена Вальтера подставляли, как мишень. Бог знает, в какой он опасности. У нее пересохло в горле при мысли, что она оказалась посвящена в столь ужасный секрет. Дрожа, страшась, что ее выдаст громко бьющееся сердцу, Адела ускользнула прочь.
Что ей делать? Голова шла кругом. Но в серой холодной тьме ее обязанности начали проступать перед ней подобно призракам. Они замышляли убить короля. Это преступление перед Богом. Ничего ужаснее нет. Но был ли он ее королем? Она так не считала. В действительности она была верна Роберту до тех пор, пока не выйдет за вассала английского короля. Но Вальтер был ее родственником. Она могла не любить его. Он мог быть не очень расположен к ней. Но он приходился ей родней, и она была обязана его спасти.
