– Могу. Это поможет?
– Определенно, – сказала она.
Когда встреча закончилась, Дотти собралась уже уходить, но задержалась, чтобы задать последний вопрос:
– Между прочим, Нью-Форест часто ассоциируют с ведьмовством. Как по-вашему, здесь существует нечто подобное?
Приветливый историк пожал плечами. Миссис Тоттон улыбнулась и ответила, что вряд ли. Питер Прайд покачал головой и заявил, что это полный вздор.
– Я просто спросила, – отозвалась Дотти.
Съемочная группа была погружена в хлопоты. Подобная съемка была увлекательным вызовом. Последние два дня прошли в делах, но Дотти ждала четверга.
Продажа пони на старой частной станции лорда Монтегю на дороге Бьюли всегда была оживленным мероприятием. Покинув Линдхерст у старого загона для оленей, они направились через открытую местность на юго-восток в сторону Бьюли и проехали мили три, пока горбатый мостик над железнодорожными путями не указал, что они на месте. Они перешли через мост и слева немедленно увидели обнесенный деревянной изгородью аукционный круг, а рядом – загоны.
Грузовики и фургоны для перевозки лошадей начали прибывать рано. Помимо обычных закусок, торговали не только лошадиной сбруей, но и всякой всячиной. Но торговля шла в стороне, на обочине. Главным оставался аукционный круг, а загоны вскоре заполнились пони.
И людьми. Жителями Нью-Фореста. Питер Прайд уже был там, когда они прибыли, и подошел с улыбкой.
– Сегодня вы увидите настоящий Нью-Форест, – заметил он. – Эти торги, табуны пони, когда их сгоняют из всех областей леса, чтобы испытать, а еще скачки на День подарков – все это и есть подлинные события Нью-Фореста.
– А как здесь относятся к нашему присутствию? – спросила Дотти.
– С подозрением. – Он пожал плечами. – А что вы чувствовали бы на их месте?
Народ уже стекался вовсю: сельские жители в матерчатых кепках, с взъерошенными волосами и баками; женщины во всевозможных нарядах, защищающих от весенних дождей; дети в разноцветных резиновых сапогах. На трибунах возле круга собралась толпа. Дети залезли на перила, чтобы лучше видеть пони. Внезапно у круга занял свое место аукционист. Он постучал в микрофон, и торги начались.
Как правило, пони запускали в круг по одному или по два. Описания аукциониста были лаконичными, торг проходил быстро. Пони кружили, когда люди похлопывали их, махали руками и отдавали команды. Дотти с интересом отметила, что в крепких диких пони иногда прослеживалась красота арабской породы. Но и не все пони были из Нью-Фореста. В круг завели несколько красивых небольших кобыл.
Съемочная группа была в восторге и не нуждалась в Дотти. Отснимут, вероятно, немало. Стоявший рядом Питер Прайд негромко давал беглый комментарий:
– Вон там Тоби Прайд. За ним – Филип Фурзи. А там – Джеймс Фурзи, а вон Джон Прайд и его кузен Эдди Прайд. Это Рон Пакл. Вы видели его в зале суда. И Рег Фурзи, помните? Это Уилфрид Сигалл, он малость мошенник. А вот мой кузен Марк Прайд. И…
– Хватит! – взмолилась она. – Я все поняла.
Дотти с интересом отметила, что если окинуть взором круг, то можно было выделить с полдюжины наследственных физических черт во всех этих кузенах. Один Прайд не обязательно бывал похож на другого, но Фурзи, стоявшие рядом, находились в явном родстве.
– Мы как олени, – заявил Питер. – Плодясь, мы обходим весь Нью-Форест. Наверное, поэтому у всех нас не по три глаза.
– Вы пускаете чужаков? Я имею в виду – в самое сердце Нью-Фореста?
Он показал на хорошенькую светловолосую девушку со славянскими чертами лица. Ее пони как раз заходили в круг.
– Это пришлые. – Он кивнул на белокурого мужчину, стоявшего в загоне с одним из Прайдов. – Они серьезно относятся к объединению. Теперь они часть Нью-Фореста.
Дотти посмотрела на девушку. Та и правда была поразительно красива, и Дотти вдруг испытала дурацкий приступ ревности.
Тем временем Питер сочувственно качал головой, тогда как красавица напротив была в ярости. За ее пони давали возмутительно мало.
– Не хватит даже оплатить налоги и перевозку, – вздохнул он. – Надо что-то делать.
Они понаблюдали за торгами еще полчаса, затем Дотти захотелось чего-нибудь выпить. Когда они направились к фургону с напитками и закусками, Питер повернулся к ней с задумчивым видом.
– Кстати сказать… – заметил он. – Я навел кое-какие справки. Году в тысяча восемьсот восьмидесятом в моей семье жила молодая женщина по имени Дороти Прайд. Она уехала в Лондон.
Подобно многим георгианским особнякам, Альбион-Парк естественнейшим образом превратился в элегантный отель. Питер Прайд, хотя на то, чтобы уговорить его, понадобилось некоторое время, в итоге согласился прийти вечером на обед. В придачу к удовольствию вновь увидеть его Дотти была рада и возможности обсудить кое-какие идеи. С понедельника она взяла интервью у десятка людей: местных историков, членов Комиссии по делам леса, владельцев книжного магазина «Нова Фореста», которые знали все книги, написанные об этом месте, а также у коммонеров, смотрителей леса и у простых местных жителей – каждый имел свое мнение о Нью-Форесте. Но теперь ей предстояло начать просеивать полученные сведения, чтобы выбрать определенный подход к подаче материала.
Впрочем, сперва они поговорили на общие темы. Дотти обнаружила, что им нравится одна и та же музыка. Питер хорошо играл в шахматы. Это ее не удивило. Она предпочитала карты, но не важно. Спорт? Пешие прогулки. Он улыбнулся:
– Вы не можете не любить ходьбу. Вы Прайд.
Им пришлось согласиться с тем, что факт отъезда Дороти Прайд из Нью-Фореста и появления ее в Лондоне не говорит слишком о многом.
– Если бы она вышла замуж, – объяснила Дотти, – то в брачном сертификате хотя бы указали родителей. Но она не вышла.
– Не огорчайтесь, – чарующе улыбнулся Питер. – Возможно, мы вас удочерим.
Она подумала, что это прозвучало довольно мило.
Он же с готовностью отвечал на ее вопросы. Почему все ненавидят Комиссию по делам леса?
– Сила привычки. Не забывайте, что она происходит от Лесной комиссии, естественного врага коммонеров.
Превратится ли Нью-Форест в ряды ужасных хвойных лесопосадок, как в Огораживание Гроклтона?
– Нет. На самом деле после многолетнего высаживания хвойных комиссия теперь чередует их с широколиственными и подходит к экологии весьма творчески. Конечно, никто не совершенен, – усмехнулся он.
Но глаза его засверкали, а ум по-настоящему воспарил, когда она перешла к экологии в самом широком смысле.
– Почему Нью-Форест так важен экологически? – энергично спросил он. – Почему беспозвоночных в нем больше, – осклабился он, – чем где-либо еще в Европе? Почему у нас существуют все эти чудесные болота? Такое разнообразие неповрежденных ареалов? В столь высокой степени необычные экотоны?
[43] Это плодородная зона, где сливаются два ареала. Здесь всегда присутствует наибольшее разнообразие видов. – Он вперил в нее взгляд. – Ну так почему же?
