– Это не предположение. У меня есть абсолютно вещественное доказательство ее исключительной агрессивности. В этом суть моей речи. Во-первых, ее представители часто заявляли, что огородят переданные им земли, потом откроют вновь – что, как я только что объяснил, не поможет – и впоследствии заново огородят ту же площадь. Не думаю, что это разрешено Актом, но если да, то дело закончится простым изъятием большей части Нью-Фореста. Однако совсем недавно они поступили довольно умно. Они заявили, что огораживать земли по-прежнему дозволено старым законом от тысяча шестьсот девяносто восьмого года и это право так и не было реализовано. А потому добавили эти акры к тем десяти тысячам, которые разрешены Актом, и получилось еще несколько тысяч. – Он искоса взглянул на их светлостей. – Ваши светлости, это может быть законным. Но позвольте продемонстрировать лукавство этой затеи. Вспомните, согласно Акту о ликвидации оленей, было условлено, что огороженная территория не должна быть меньше трехсот акров. Эта мера не позволяла Лесной комиссии собирать по всему Форесту клочки лучших угодий. Однако они, ссылаясь на неиспользованную квоту, которая обозначена в законе более раннем, изящно обошли намерения парламента. Вот перечень огораживаемых земель. Прошу на него взглянуть.
Он тщательно проделал эту работу. Список показывал в точности то, о чем он сказал: несколько десятков акров там, сотня сям, двести где-то еще – и все лучшие земли.
– Но это не все, – продолжил полковник. – Теперь мы переходим к территориям, огороженным в согласии с Актом. На сегодняшний день забрано около четырех тысяч акров из десяти. Вы помните, что каждый отдельный участок должен быть площадью как минимум триста акров. Соблюдены ли условия Акта? Конечно соблюдены. И разрешите мне показать как. Я составил кое-какие карты. Нам, старым солдатам, приходится это уметь, – добавил он сухо. – Не будете ли любезны взглянуть?
При взгляде на его карты даже кое-кто из их светлостей не смог удержаться от улыбки. Может быть, новые огороженные участки и правда были по триста акров, но самых причудливых очертаний. Вот длинная рука, протянувшаяся вдоль плодородного пастбища, а вот огромная дуга, обходящая стороной полоску бедной почвы. Один участок был в форме гигантской буквы «С».
– Ваши светлости, – любезно произнес полковник, – нас всех сочли дураками.
Это продолжалось год за годом. Прикрываясь законом, Камбербетч и его помощники тишком, но последовательно крали лучшие земли. Никто ничего не мог сделать. До момента, наставшего два года назад.
Собрание, спровоцировавшее кризис, состоялось, когда уполномоченных, которые не встречались несколько лет, внезапно созвали и без каких-либо консультаций и предупреждений велели им утвердить огораживание всех оставшихся земель, подпадавших под Акт. Шесть тысяч акров: крупнейший захват территории из известных. Когда же уполномоченные выразили свое потрясение, Камбербетч сказал, что вышвырнет их из комиссии.
Настало время дать бой. Через несколько недель крупные землевладельцы Нью-Фореста создали Ассоциацию Нью-Фореста. Полковник, конечно, в нее вступил. То же сделал один из смотрителей леса, мистер Эйр, семья которого имела обширные владения в северной части Нью-Фореста. Защитить свое достояние были готовы и другие семейства, например Драммонды, Комптоны из Минстеда и владельцы старого поместья Бистерн. Главной фигурой был лорд Генри, хозяин самого крупного имения. Был и еще один крайне желанный участник: некто мистер Эсдейл, лет восемнадцать назад купивший имение в глухой и старой деревушке Берли, – человек, по понятиям Нью-Фореста, пришлый, но бесценный в связи с юридическим образованием. Подготовили петицию. Лесной комиссии пришлось сделать паузу. И вот они здесь, бьются за Нью-Форест на августовском заседании самой палаты лордов.
– Полковник Альбион! – Теперь к нему обратился другой пэр, моложе остальных. – Позвольте узнать, все ли уполномоченные, не считая троих из Лесной канцелярии, одинаково настроены против этих огораживаний?
Альбион мрачно уставился на него. Он понял, что это значит. Гроклтон. Будь он проклят! Полковник знать не знал, зачем саутгемптонский магистрат влез в дела Нью-Фореста, но несколько лет назад тот приобрел сотню акров земли с правами на пользование, а затем вошел в комиссию. Похоже, он полностью поладил с окружным инспектором. Насколько удалось выяснить, Гроклтон хотел превратить Королевский лес в огромную коммерческую лесопосадку вообще без людей.
– Не могу сказать, – сдержанно ответил полковник. – Большинство, полагаю, да, но я не вправе за них говорить.
– Понятно. Вы предъявляете эти жалобы от лица коммонеров вообще? Которых, грубо говоря, около тысячи?
– Права на пользование разнятся. Думаю, тех, у кого есть те или иные права, гораздо больше тысячи.
– И все-таки, – теперь в глазах молодого пэра сверкнуло торжество, – разве не члены Ассоциации Нью-Фореста, такие же крупные землевладельцы, как вы, теряют или выигрывают от этого больше других?
Полковнику стало ясно как день: вот оно. Камбербетч и Гроклтон обработали этого юнца. Именно так всегда и защищалась Лесная комиссия: если ты выступаешь против, то делаешь это из личного интереса.
– На самом деле все совершенно наоборот, – с милой улыбкой ответил он, и молодой пэр нахмурился. – Видите ли, – мягко продолжил полковник, – хотя я действительно могу сдать акр с правами пользования гораздо дороже, чем тот, у кого прав нет, эта затея меня не разорит. И если в один прекрасный день Нью-Форест разорят и разделят – обезлесят, если выразиться формально, как вы, наверное, знаете, – то мы, крупные землевладельцы, скорее всего, получим достойную компенсацию. Но люди маленькие разорятся без огромного свободного Нью-Фореста. И лично я не желаю такое узреть. – Он помедлил и добавил, как будто вдруг осененный этой мыслью: – Конечно, найдутся землевладельцы, которые считают иначе. К примеру, у моего коллеги уполномоченного мистера Гроклтона есть земля и сколько-то арендаторов. Заботит ли его их судьба, я сказать не берусь.
Эта стрела попала в цель, но молодой пэр еще не сдался:
– Насколько я знаю, полковник, арендаторы и мелкие собственники не очень-то постоянный народ?
Можно было догадаться о дальнейшем. При разговоре с чужаками это рано или поздно всплывало. Землевладельцам было свойственно четкое мнение о крестьянстве. Приличные крестьяне проживают в открытой местности и кланяются вам при встрече. В краю же холмистом гляди в оба. А что касается темного леса, то там живут объявленные вне закона преступники, браконьеры, углежоги и отщепенцы. Кто знает, какая родословная у этих коммонеров Нью-Фореста? И стоит ли жертвовать законным имуществом Короны в угоду праздным бродягам?
Тут Альбион улыбнулся.
– Я предлагаю вашей светлости судить самостоятельно, – весело ответил он, – потому что следующий, кого вам предстоит выслушать, – один из них. Это мой арендатор мистер Прайд.
На публику полковник улыбался, про себя же молился. Сейчас он узнает, оправданно ли рискнул. Только бы тот не полез в драку и не подорвал их позицию. Бог свидетель, он поговорил с ним достаточно откровенно, и Прайд пообещал быть осторожным.
