– Ваш брат скончался перед самым рассветом, сегодня. Он отошел мирно. Я помолился с ним, он задремал, и вскоре его не стало. Я и себе желал бы такого конца.
Аделаида медленно кивнула:
– Похороны?
– С вашего разрешения – завтра. Если угодно, можем повременить.
– Нет, – вздохнула Аделаида. – Так будет лучше. Я должна как можно скорее вернуться в Бат.
– Хотите его увидеть? Он в столовой, все готово.
– Да. – Она встала. – Сейчас.
Мистер Гилпин устроил все тщательно и с заботой. После того как Аделаида побыла с братом, он коротко обрисовал службу, которую собрался провести в Болдрской церкви, где был подготовлен семейный склеп Альбионов. Уведомлены Тоттоны, Баррарды и прочие местные семейства, которые придут, если она не пожелает иначе. Самой же ей, добавил священник, лучше остаться у него, но это она с многочисленными благодарностями отвергла и предпочла Альбион-Хаус. Хотя на время ее отсутствия некоторым слугам позволили разойтись по домам, других осталось достаточно много, чтобы о ней позаботиться.
– Обещайте передохнуть день-другой и уже потом ехать в Бат, – с умоляющим видом попросил Гилпин. – Вам хватит времени.
– Да. День. Но потом, думаю, будет пора. Я не могу бросить Фанни одну.
– Конечно. Тогда я могу заглянуть к вам после похорон, потому что хочу кое-что обсудить в связи с делом.
– Конечно. – Она дала ему понять, что искренне и с нетерпением ждет его совета.
Гилпин проводил ее и следил за экипажем, пока тот не скрылся из виду. Только тогда он вернулся, пересек холл и вошел в библиотеку; ее дверь была закрыта во время визита Аделаиды. Он повернулся к человеку, с которым провел взаперти бóльшую часть дня.
– Итак, послезавтра. Я поговорю с ней. Но я хочу, чтобы вы пошли со мной. Возможно, вам тоже придется принять участие.
– Вы считаете, это разумно?
– Разумно или нет, но не исключено, что будет необходимо.
– Тогда направляйте меня, – сказал мистер Мартелл.
Похороны в старой церкви на холме прошли скромно, только для своих. Присутствовали Тоттоны, соседи, арендаторы и слуги из Альбион-Хауса. Мистер Гилпин отслужил короткую, но очень достойную службу. В кратком обращении и молитвах он упомянул Фанни, и прихожане, прощаясь с тетей Аделаидой, не замедлили передать той добрые пожелания.
После панихиды Аделаида решила отправиться домой одна, это было уважено. К старому дому с остроконечной крышей подъехали только она и миссис Прайд. Усадив ее в гостиной, стены которой были обшиты дубовыми панелями, миссис Прайд подала ей травяной чай и удалилась, чтобы старая леди немного вздремнула, потом Аделаида съела ветчины и легла спать пораньше.
Мистер Гилпин явился в одиннадцать утра, и Аделаида была готова его принять.
Миссис Прайд признала, что хозяйка заслуживает восхищения. Старая леди, обложенная подушками, сидела очень прямо в большом кресле с подголовником в гостиной и была в ясном уме и начеку, невзирая на немощь и пережитые невзгоды.
Когда мистер Гилпин вошел, миссис Прайд собралась уйти, но Аделаида не отпустила ее.
– Пусть миссис Прайд останется, – сказала она Гилпину. – Нам без нее никак.
– Полностью согласен, – дружелюбно улыбнулся экономке священник.
– Позвольте мне сперва доложить, как обстоят дела у Фанни, – начала старая леди.
Она в точности описала состояние Фанни, ее неспособность защититься, озабоченность адвоката, всю зловещую ситуацию. Коротко помянула любезность Гроклтонов, но не сказала ни слова о мистере Мартелле. Когда она закончила, мистер Гилпин спросил у миссис Прайд, есть ли ей что добавить.
Миссис Прайд замялась. О чем сказать?
– Мисс Альбион очень точно все перечислила, – ответила она осторожно. – Дело мисс Фанни серьезно. Я боюсь за нее.
– То, что она не защищается, странно, – заметил Гилпин. – Хотел бы я знать, возможно ли, по-вашему, что адвокаты допускают – она и правда зачем-то взяла это кружево?
– Нелепая мысль, – ответила Аделаида.
Гилпин перевел взгляд на миссис Прайд.
– Я не могу сказать, сэр, что они думают. Я даже сейчас не верю, что ей такое в голову пришло.
– Совершенно очевидно, что она пребывает в странном состоянии рассудка. Прошу простить, но это чуть ли не помешательство. Она, моя дорогая мисс Альбион, явно сама не своя.
– Истинно так.
– Но почему? – Он пытливо посмотрел на нее. – Не расстроен ли чем-нибудь ее разум или чувства?
– Ничем относящимся к делу! – отрезала Аделаида.
– Мне кажется, сэр, – невозмутимо ответила миссис Прайд, – что ее чувства расстроены весьма основательно. – Она заработала колющий взгляд от Аделаиды, но была обязана это сказать.
И тут началось самое трудное в миссии мистера Гилпина. Сперва он в самых доходчивых выражениях дал Аделаиде понять, в какой исключительной опасности находится, по его мнению, Фанни.
– Ей предъявлено обвинение. Есть уважаемые свидетели. Ее положение в обществе в данном случае не поможет. Напротив, судьи могут счесть делом чести приговорить ее к ссылке и тем показать, что не делают различий. Такое бывало. – Он выдержал паузу, давая Аделаиде усвоить эту ужасную перспективу.
Но даже он не учел в полной мере, насколько зациклена Аделаида на прошлом.
– Правосудие! – горько отозвалась она. – Не говорите о правосудии, если я помню, как поступили в суде с Алисой Лайл.
– Справедливость или несправедливость – в этом и риск, – подчеркнул священник. – Вы, разумеется, согласитесь с тем, что мы должны принять все возможные меры для ее спасения. – (Это было встречено коротким кивком.) – Очевидно, мне следует поехать с вами в Бат. Вас это устроит? – (Снова кивок.) – Однако я вынужден предупредить вас, что мое присутствие не обязательно побудит Фанни бороться, а она должна защищаться. Сейчас я уверен, что дело в чем-то другом.
Если Аделаида догадалась о смысле сказанного, то не выдала этого ни единым жестом. Гилпин поднажал.
Он проявил поистине великую мудрость. Он указал – как он мог не сделать этого, будучи христианином? – на необходимость примирения. Он обличил зло застарелой вражды.
– Грехи отцов, мисс Альбион, не лежат на сынах. – Он в первую очередь подчеркнул острую необходимость спасти Фанни. – Я думаю, – проникновенно заявил он, – вы понимаете, о чем я говорю.
– Не имею ни малейшего представления, – стойко ответила старая Аделаида.
– И все-таки, мадам, я полагаю, что имеете, – негромко, но твердо донеслось с порога.
Мистер Мартелл вошел и вежливо ей поклонился. Хотя Гилпин велел ему ждать в крытом экипаже снаружи, Мартелл проник в дом и какое-то время тихо подслушивал.
