– Я не знала, что вам угодно заняться решением проблемы Фанни, – сказала она кротко. – Не уверена, что ей захочется увидеть даже Эдварда.
– Не исключено. И все же, – покачал он головой, – я подозреваю, что ей нужно именно общество, а еще участие и забота.
– Понимаю. – Не требовалось женской интуиции, которой Луиза была хорошо наделена, чтобы понять, в какую сторону клонятся чувства Мартелла. – Неизвестно, как повернется дело, – осмотрительно сказала она. – Поэтому мы осторожны.
– О чем вы? Не может быть, чтобы мисс Альбион была виновна.
– Нет, мистер Мартелл. – Луиза чуть помолчала. – Но даже при этом мы слишком далеко и ничего не знаем наверняка. Возможно, случилось кое-что…
Он пристально смотрел на нее, наполовину удивленный, наполовину заинтригованный. Луиза не была глупа. Она на что-то намекала. Но на что?
– Я кое о чем скажу вам, мистер Мартелл, если вы пообещаете никогда этого не повторять.
– Хорошо. – Он немного подумал. – Не буду.
– Есть обстоятельство, которого моя кузина может не осознавать. Я полагаю, вы знаете, что мой отец и ее мать были братом и сестрой.
– Знаю.
– Но это не так. Она была ему сводной сестрой. А ее мать… В общем, вторая жена моего деда происходила из другого слоя общества. Она была мисс Сигалл. Низкого рода моряков, трактирщиков, контрабандистов. А если заглянуть еще дальше… – Она чуть поморщилась. – Лучше не спрашивать.
– Ясно.
– Вот потому-то мы и не знаем… мы не можем быть уверены… – Она слабо улыбнулась грустной улыбкой, а он все смотрел на нее.
Так как понимал – со всей отчетливостью понимал, – что сама она даже не сознавала неизмеримого зла своих слов.
– Хорошо, что вы поделились со мной, мисс Тоттон, – спокойно ответил Мартелл и сию же секунду твердо решил, что завтра на рассвете прямиком отправится в Бат.
Аделаида покачала головой. Она безуспешно провела в Бате больше недели. Порой терпение почти истощалось, ей становилось невыносимо и она была готова вернуться домой. Но она уже так долго хранила семейный храм, упорно цепляясь за мать, брата и племянницу, что желания бросить его не хватало. Она настолько приросла к дому Альбионов, что не могла отречься от Фанни.
Однако это не означало надежды на успех.
– Ты будешь, как Алиса! – скорбно вскричала она. – Она не защищалась, спала в суде, ни звука протеста! Ты тоже позволишь себя убить? И Альбионы исчезнут?
Но Фанни не ответила.
– Убедите же ее! – обратилась старая леди к миссис Прайд.
Уже неделю миссис Прайд возила тетю Аделаиду в тюрьму и обратно, молча выслушивала все, что говорилось в доме Гроклтонов, и, сколько могла, умиротворяла окружающих своим присутствием. Она также наблюдала за Фанни и делала свои выводы, а потому уроженка Нью-Фореста заговорила спокойно и твердо:
– Я знаю вас с рождения, мисс Фанни. Я растила вас. Вы всегда были смелы и разумны. Но сейчас вас травят. – Она посмотрела ей в глаза. – Вы должны спасаться. Все и правда поставлено на карту. Спасайтесь, иначе не останется ничего.
– Я не уверена, что могу, – сказала Фанни.
– Вы просто обязаны. Вот и все, – повторила миссис Прайд.
– Борись, Фанни! – выкрикнула тетушка. – Неужели ты не понимаешь? Ты должна бороться. Ты не имеешь права сдаться! – Аделаида просверлила ее взглядом, затем повернулась к миссис Прайд. – Я думаю, нам пора уходить. – Она с трудом встала.
У двери миссис Прайд оглянулась, и их с Фанни глаза встретились. В посыле экономки не приходилось сомневаться: «Спасайтесь».
Когда они ушли, Фанни достала письмо мистера Гилпина и перечитала в надежде, что оно придаст ей сил, но этого не произошло, и она отложила его. Закрыла глаза, хотя не заснула.
Спасаться. Если бы она могла. Порой, когда никто не смотрел, она сворачивалась в калачик, как дитя в утробе матери, и с час лежала в этой позе. В другой раз сидела и безучастно смотрела перед собой, не в силах вообще что-то делать. Фанни положение казалось безвыходным. Ее жизнь окружили такие же голые, прочные и тесные стены, как в тюрьме. Не было ни выхода, ни альтернативы, ни конца.
И все же она ждала избавления, хотела, чтобы кто-нибудь пришел и спас ее. Тетя Аделаида не могла этого сделать. Это было не по силам даже миссис Прайд. Они говорили ей спасаться, тогда как она нуждалась в спасении и утешении со стороны. Но кто мог ее спасти? Мог бы помочь мистер Гилпин, будь он здесь, однако в итоге она поняла, что и он беспомощен.
Ей отчаянно хотелось, чтобы ее простили. За что – неизвестно. Наверное, за сам факт ее существования. Фанни мечтала, чтобы пришел тот, кого она любит. Пусть он спасет, и утешит, и скажет, что простил. Тогда она выдержит все. Но это было совершенно невозможно, а потому она осталась, где была, в непоправимой беде, и закрыла глаза, чтобы отгородиться от мучительного мирского света.
Поэтому она не заметила, как он подошел к ее двери.
Сколько времени нужно мужчине, чтобы совершенно увериться в любви к женщине?
Уиндем Мартелл смотрел на бледную фигуру, молча сидевшую в камере. При слабом солнечном свете, проникавшем через маленькое окно, ее лицо казалось бесплотным. Он подумал о ее беззащитности и обо всем, что теперь знал о ней, и в тот же миг понял, что ему предназначено судьбой любить именно эту женщину. После этого, как ведомо всем, кто любил, говорить было нечего. Это заняло около секунды.
Тогда он переступил порог, и она взглянула в полном изумлении. Он не стал медлить, сразу подошел к ней и, когда она начала вставать, обнял и с нежной улыбкой произнес:
– Я пришел, Фанни, и никогда не оставлю вас.
– Но… – Она нахмурилась, затем на ее лице написалось отчаяние. – Вы не знаете…
– Я знаю все.
– Вы не можете…
– Мне известен, моя дражайшая, даже безрадостный секрет вашей бабушки Сигалл и ее предков. – Он любовно покачал головой. – Ничто не имеет значения, если я с вами, а вы со мной. – И, не дав ей вымолвить ни слова, поцеловал ее и прижал к себе.
Фанни задрожала, затем сломалась и, приникнув к нему, сотряслась от слез, а они, горячие, лились неудержимым потоком. Мартелл не пытался остановить их – пусть льются. Он крепко держал ее, лишь бормоча слова любви. И так они стояли, забыв о времени.
Никто не заметил, как вернулась тетя Аделаида.
Пару мгновений старая леди не понимала, что происходит. Фанни находилась в объятиях незнакомца, стоявшего к Аделаиде спиной. Кто это и почему Фанни к нему приникла, она не имела понятия. Потянулась к стоявшей сзади миссис Прайд, чтобы опереться на ее руку. Но только через несколько секунд смогла произнести:
– Фанни?
Молодые люди отпрянули друг от друга. Мужчина повернулся и взглянул на нее. Тетя Аделаида всмотрелась и смертельно побледнела.
